— Я чуть не проспал?
— Не я же.
— Не совестно тебе? Дневальным был, а с заспанной рожей «в ружье!» орал.
Кузя и Хлобыстнев говорили сердито, горячо, как люди, лично ответственные за то, как началась война, какова была степень общей готовности к борьбе.
Перепалка эта была прервана неожиданно — новый рокот моторов прокатился над полем.
Метр за метром, теряя высоту, со стороны Клинска летел немецкий бомбардировщик, яростно отстреливавшийся от двух «ястребков». Превосходя тяжелую машину в скорости, «ястребки» делали отчаянные попытки увернуться от ее сокрушительного огня.
Немецкий самолет загорелся первым, все-таки успев напоследок прошить очередями крупнокалиберных пулеметов своих преследователей. Все три машины рухнули почти одновременно. Один за другим в наступившей тишине прокатились три взрыва, три огромных дерева дыма выросли на месте их падения.
А над Клинском все ширилось зарево.
Парашютисты еще раз с горечью поглядели в сторону горящего города и снова двинулись в путь.
4
Вернувшись к своим, Кузя и Хлобыстнев не узнали аэродрома. За несколько часов летчики и парашютисты заровняли воронки, расчистили взлетную полосу. Дело было за небольшим — за самолетами.
Доложив начальству о результатах своего похода в Песковичи, Кузя и Хлобыстнев отдыхали, улегшись на опушке леса. То и дело тут стали появляться товарищи по роте и батальону. Вроде между прочим подойдет то один, то другой и спросит:
— Ну, как там?
Получив указание до поры до времени языков не распускать, ребята отвечали односложно:
— Порядок.
Только голоса у них были такие, что никто даже и не переспрашивал.
— А у вас тут что? — спросил Хлобыстнев.
— И у нас порядок. Но у нас по-настоящему.
— Что о войне говорят? — обратился Кузя к одному из подошедших.
— Война идет полным ходом.
— Политинформация была?
— Была.
— Что сказали?
— То и сказали, что идет.
— Ты толком объясни, не виляй, — настаивал Кузя.
— По всей карте — от верха до низа. — Парень сделал охватывающее движение руками, после которого все слова оказались вдруг совершенно лишними.
— Шутишь?
Это Кузя так уж, машинально, спросил, на самом же деле он поверил в сказанное и деловито прикинул:
— Серьезное будет дело.
Кузя п Хлобыстнев, поразмыслив, решили скрыть от ребят найденные на пожарище письма: пусть не падают духом. Доложили об этом Поборцеву. Тот рассердился:
— Вы что, кисейные барышни? Приказываю — письма раздать.
— Понятно.
— Действуйте… Впрочем, отставить. Я сам.
Вечером, когда был выполнен ритуал поверки, командир роты при свете луны высыпал на разостланную плащ-палатку охапку белых треугольников. Он и в обычные-то дни был не очень разговорчив, а тут превзошел самого себя. Поглядел на вытянувшихся перед ним бойцов, на горку неотправленных писем и спросил:
— Ясное дело, товарищи?
— Ясное… — сорвалось у кого-то.
И еще кто-то буркнул:
— Так ясно никогда еще не было.
— А вот носа вешать никто команды не давал. Это ясно, по крайней мере?
— И это ясно, товарищ старший лейтенант.
— Ну вот, теперь совсем другой разговор. — Поборцев аккуратно расправил гимнастерку, как он всегда это делал, желая показать, что все в полном порядке, в задумчивости прошелся перед строем и еще раз провел большими пальцами за ремнем так, чтобы ни одной складочки под ним не осталось. — У кого есть какие вопросы?
— Когда будем немцев бить, товарищ старший лейтенант? — опять подал голос тот, кому все было «ясно». — И как теперь с самолетами?
— Что с самолетами, вы сами видели, и когда им замена будет, не знаю, но нас не оставят без техники, это я вам гарантирую.
— И парашюты сгорели?
— И парашюты. Придется пока на земле воевать. Но немцев бить будем скоро.
С наступлением темноты звуки взрывающихся бомб с новой силой докатились до леса, в котором укрылись парашютисты. Похоже было на то, что бомбили не только Клинск — всю белорусскую землю.
Первый винтовочный выстрел грянул здесь в эту же ночь: немцы выбросили десант.
Кто бывал на войне, тот знает: нет ничего более трудного, чем ночной бой в лесу. Особенно если это вообще твой первый в жизни бой. Тут уж гляди в оба, чтобы не стал он последним. А ведь очень просто: стреляют и с одного фланга, и с другого, и даже сзади. Ну, а если кому-то придет в голову мысль пустить в ход гранаты, тут вообще ад начинается.