— Повтори, тебе говорят.
— Чтоб лечили лучше…
— Правильно. Эх, Кузя, Кузя! Сколько мы с тобой?..
— Ни много ни мало — два годика.
— Два годика и начало одной войны. Длинная она будет или короткая, не знаю, но кончать ее хотел бы с такими хлопцами.
Брага еще раз обнял Кузю и, резко повернувшись, пошел от него не оглядываясь.
9
Начинались активные боевые действия парашютистов.
Прибывший к десантникам представитель Ставки приказал диверсионные удары по врагу сделать непрерывными, все нарастающими. Одновременно следовало осуществить переброску в наш глубокий тыл закаленных в боях парашютистов в формирующиеся новые десантные соединения, используя для этой цели и раненых, которые смогут в скором времени вернуться в строй.
Представитель Ставки так и сказал:
— Всех раненых немедленно доставить в Москву. Там их капитально отремонтируют, и мы еще с вами им позавидуем.
Услышав это, Брага порадовался за Кузю и Слободкина, которого он-таки «разыскал и доставил» к докторам. Гордый за свою военную профессию, старшина действительно никак не мог допустить мысли, что его боевые друзья станут вдруг бескрылыми комашками. Нет, нет, он с большим уважением относился к артиллеристам, саперам, конникам и конечно же к самой матушке пехоте. Без них нет и не может быть победы на войне. Но воздушный десант все-таки превыше всего. Кто может сравниться с десантом? Разве что летчики…
— Навестили бы дружков перед отправкой, — сказал старшине Поборцев.
— Уже навестил, товарищ старший лейтенант, — ответил Брага. — Ранения у них неопасные, но ослабели очень. Месячишко продержат, пожалуй.
— Ну, это в общем-то к лучшему, — удовлетворенно вздохнул Поборцев. — Попадут в настоящее дело по крайней мере. Большой десант впереди.
— Большой, — в тон ему повторил Брага.
Послушал бы кто-нибудь этот разговор! Только что из одной переделки. Накануне следующей. А размечтались уже о той, в которую оба поспеют или нет, еще неизвестно. Хорошо бы поспеть, конечно. Кузя и Слободкин вот почти наверняка поспеют.
— Счастливчики, — вздохнув, сказал командир роты. — Нечего их жалеть.
— Я и не жалею. Мне роту жалко, товарищ старший лейтенант. Без таких людей и рота не рота.
— Рота всегда рота, тем более такая, как ваша. А из этой роты новые будут. Вы знаете, как на фронте погода меняться начнет?
— Как?
— С внезапности. То немецкая внезапность была. Мы с вами ее хлебнули. Через край даже. Потом наша внезапность пойдет. Пусть отведают. Вот ветер и повернется.
— И скоро?
— Думаю, недолго ждать, ноги у меня гудят, как всегда, к перемене погоды.
Оба рассмеялись. Не очень еще весело, но и не мрачно уже. Нет, нет, не мрачно. Озорно скорее, по-молодому. Да и в самом деле, ведь молодость еще военная, но молодость, черт возьми! Брага так и сказал:
— Погляжу я на вас — совсем вы еще молодой, товарищ старший лейтенант.
— С чего вы взяли?
— Не приуныли ничуть.
— А зачем унывать? Профессия не та. Потом у меня зарок: когда тебя бьют, головы не вешай, а то прибьют насмерть.
— Правильный зарок.
— И еще есть один.
— Какой же?
— Сдачи давать. Всегда, при всех обстоятельствах. Так меня отец мой учил. А это тоже весело надо делать, иначе каюк.
…Два самолета почтя одновременно выруливают на взлетную дорожку. Тяжелый, неповоротливый «ТБ-3». И маленький, юркий «У-2». В разные стороны лежат их пути.
Одному предстоит пересечь линию фронта, дойти до назначенного места и выбросить группу десантников, получивших особое задание. Только что из тыла и снова в тыл. Но теперь уже с крыльями за спиной, полностью эпикированные, заново вооруженные.
Другому лететь на восток. На фюзеляже не нарисован красный крест, но машина перевозит раненых. Все будет идти как по расписанию: несколько часов полета, посадка на энском аэродроме. Тишина госпитальных палат, зоркий глаз докторов…
Два самолета. Большой и маленький. По одной взлетной полосе почти одновременно они подымутся в воздух. По земле будут бежать в одном направлении, словно уходя на общее задание. Потом развернутся, каждый ляжет на свой курс. Но люди, улетающие в том и другом, перед взлетом, наверное, еще увидят друг друга.
Так и есть! Вот один все время нервно высовывается из кабины «У-2». Это Кузя. Слободкин улетел часом раньше, и теперь он уже далеко. Встретятся ли они? Этого никто не знает. Война есть война…