Рядом с деревней находились три глубокие и длинные пещеры. Может быть, потому и передавались из рода в род разные небылицы о подземных кладах и тайниках. Школьный кружок спелеологов записывал эти рассказы в специальный журнал.
Дед Михей тоже тряхнул стариной.
— Про клады не слышал, — сказал он ребятам. — А вот как воду доставали, — знаю. И то сказать, иной раз вода дороже любого клада оборачивается. Русский человек попить любит, а место у нас сухое — не везде воду добудешь... Крепость старую знаете? Там хоть на версту землю буравь, — до воды не докопаешься. Так вот, от крепости к колодцу, что у колокольни, ход имеется. Да и под колокольней накопано немало: и к роднику, и к колодцу опять же. Литва иль татары обложат крепость — измором взять думают. А русский — он голодать привык, ему лишь бы вода была. Ходят себе под землей к колодцу — и живы!
Дед Михей показал ребятам сломанный крест, прошел с ними по тайному ходу до колокольни, а оттуда — к каменному колодцу. Мальчишки по очереди подходили к краю подземного коридора и рассматривали гладкие обточенные стены старого колодца. Где-то далеко внизу чернела вода, а вверху голубел лоскуток неба.
Дед сказал, что пятью аршинами ниже в стене колодца пробита еще одна галерея, и ведет она к развалинам крепости. Кто-то спросил, сколько это будет: пять аршин.
— Вас троих друг на друга поставить — как раз пять аршин и получится, — ответил дед. — Только туда не суйтесь: с фокусами галерея, а с какими, — сам не знаю... Говорили всякое...
Сейчас эти картины прошлого отчетливо припомнились и Васе, и Ереме. И оба разом почувствовали неуверенность и страх. А что, если проход обвалился? И вообще — есть ли он?
— Хватит сидеть! — сердито сказал Вася. — Возвращаться все равно не будем!
— Не будем! — ответил Еремка. — Только, наверно, надо было все-таки дождаться, когда разведчик очнется. Может быть, он как-нибудь по-другому мог карту переслать через фронт.
— Почтой, что ли?
— Ты те сердись, — сказал Еремка. — Я ведь отчего говорю... Просто боязно стало: взяли карту без спроса и вдруг не донесем.
— Надо донести! — оборвал его Вася.
Люба хорошо знала своих односельчан. Васиной сестре — Дарье Прохоровой — можно было сказать всю правду. Ей исполнилось двадцать три года, но выглядела она сорокалетней женщиной. Состарила ее беда, прочно поселившаяся в когда-то дружной и веселой семье. Накануне войны умерла мать. Через год под Москвой погиб отец. В 1942 году сгорел в танке жених Дарьи. А потом оккупация... И будто ушла молодость. Поблекла Дарья, увяла. Жила одной ненавистью к фашистам.
Выслушав Любу, она сказала отрывисто:
— Вечером сведешь меня к раненому. Негоже ему одному оставаться...
С родителями Еремки объясниться было труднее. Особенно с матерью. Не умела она сдерживаться я могла от страха за сына натворить бед. Люба пошла на хитрость. Она сказала, что Еремка на рассвете пошел на Быстрянку ловить раков.
— Еду забрал. Много... — добавила она. — Может, и на ночь останется...
— Что же он вчера ничего не сказал? — подозрительно спросила мать.
— Боялся, что не отпустят, — нашлась девочка. — Меня попросил передать.
Пока Люба улаживала семейные дела, в деревне назревали новые события.
Лейтенанту Мюллеру позвонили из штаба батальона.
— Вы офицер вермахта или алкоголик с задатками кретина? — загремел из трубки начальственный голос. — Вместо того чтобы ловить вражеского разведчика, вы изволили пьянствовать! Нам известно, что он вскочил в машину, а дорога идет через расположение вашей роты! Я спрашиваю: где он?
Мюллер не успел ответить — трубку на другом конце провода бросили. Взбешенный лейтенант швырнул трубку телефонисту. Удивительнее всего было то, что как раз вчера Мюллер не выпил ни рюмки. «Какой подлец донес, да еще наврал? — подумал лейтенант, сжимая кулаки. — Я до тебя доберусь!»
И началось дознание. Мюллер перешерстил всю свою роту и в конце концов узнал, что слух о его вчерашнем пьянстве пошел от патрульных, задержавших ночью сына полицая Стоедова.
Так обнаружилась ловкая выдумка Васи. Лейтенант жил в избе у. Стоедова и знал, что сын полицая никуда ночью не выходил. Значит, это был какой-то другой мальчишка.
— Не иначе как Васька Прохоров, — сказал Стоедов. — Отпетый малый и на выдумку горазд...
В избу к Дарье Прохоровой ворвались два солдата.
— Мальчишка где? — гаркнул один из них.
— А вам-то что за дело! — с нескрываемой ненавистью ответила Дарья, и гитлеровцы почувствовали, что допрашивать ее бесполезно.