Женщины из «центральной тройки» понимающе переглянулись. Одна из них, сгребая лопатой раздробленный взрывом известняк, приблизилась к мальчонке. И снова он увидел ласковые глаза.
— Прекрати! — шепнула она. — Поджигай немедля!.. Будем возвращаться — пристройся ко мне...
Возвращались на закате.
Номер 777 шел сзади знакомой женщины, но потом кто-то легонько подтолкнул его в спину и он очутился в одном ряду с ней.
На горы опускался вечер. Голубая дымка окутывала вершины. Сгущались тени в ущельях. Миром и безмятежной красотой веяло от каждого камня. Природа собиралась отдыхать. Ей не было дела ни до войны, ни до людских страданий и забот. Ее не смущало громыхание башмаков с деревянной подошвой, не волновал вид многоликой и уныло однообразной толпы пленных, растянувшихся в длинную серую колонну.
«Др-р-р», — вразнобой гремели подошвы.
— Шнелль! — то и дело выкрикивали гитлеровцы.
«Др-р-р!» — раздраженно отвечали подошвы.
— Сынок, — тихо проговорила женщина. — Ты так и не сказал, как тебя зовут?
— Звали Федькой...
Давно у номера 777 не было нужды произносить вслух свое имя. Оно поразило его, как отголосок далекого счастливого прошлого.
— Не звали, а зовут! — возразила женщина. — Федя, ты должен достать спички.
О том, как использовать преимущества номера 777, «центральная тройка» условилась во время ночной встречи. Предполагалось осторожно переговорить с мальчиком и, если он окажется подходящим, дать ему какое-нибудь задание. Когда гитлеровцы поручили ему поджигать шнуры, женщины решили с его помощью раздобыть спички.
— Ты должен не раздражать солдат, — шептала женщина под дробный стук деревянных подошв. — Выполняй их приказания, пока спички не будут у тебя в руках и пока ты не передашь их мне.
Феде очень хотелось узнать, зачем понадобились спички, но он чувствовал, что лучше не спрашивать об этом.
— Достану! — ответил Федя.
— А если попадешься?
— Умру — не скажу!
«Др-р-р!» — гремели подошвы пленных.
— Шнелль! Шнелль! — покрикивали гитлеровцы.
Федя раньше других вбежал в барак. Там было уже темно. Нетерпеливыми руками обшарил он свои нары и, почувствовав прикосновение холодного влажного носа, сгреб щенка и прижал его к лицу.
— Мохнатка мой! Мы еще поживем!..
Щенок тыркался носом в его щеки, в уши, норовил забраться под куртку. Так они и заснули, два малыша.
Достать спички никак не удавалось. Проходил день за днем. Федя придумывал десятки способов завладеть хотя бы одной спичинкой, но все было напрасно. Гитлеровец неотступно следил за ним. А вскоре и вообще возможность добыть спички пропала. В укрытии фашистов появилась небольшая динамо-машина. Теперь Федю заставляли не поджигать шнур, а соединять провода. Детонатор срабатывал от электрической искры.
«Центральная тройка» еще раз обсудила положение. Женщины отказались от своего прежнего намерения вовлечь Федю в подпольную организацию. И не потому, что сомневались в нем. Все они считали себя смертниками, а у номера 777 была крохотная надежда выжить. Незачем подвергать его опасности, тем более что с появлением динамо-машины он уже не мог принести пользы.
Но Федя не знал об этом решении. Днем и ночью думал он о задании. Он бредил спичками, разговаривал о них с Мохнаткой, играл с ним в спички. В кармане у Феди сохранилось несколько обгоревших спичинок и одна совсем целая, только без серной головки. Он раскидывал их по нарам и приказывал Мохнатке:
— Пи!
Щенок не понимал. Но Федя настойчиво каждое утро и каждый вечер повторял занятия со щенком. И тот постепенно привык к такой игре — стал довольно охотно подбирать раскиданные спичинки.
Потом в словаре маленького дрессировщика появилось новое словечко — «цепи», то есть целая спичка. Он разбрасывал все спички и шептал Мохнатке на ухо:
— Це-пи! Цепи!
Ему хотелось, чтобы щенок принес негорелую спичку. Но эту премудрость Мохнатка никак не мог осилить. Зато Диана быстро поняла мальчонку. По утрам, до того как гитлеровцы поднимали пленных, она прибегала в барак кормить щенка. И Федя, и Мохнатка просыпались от прикосновения ее ласкового шершавого языка. Когда щенок наедался, Федя начинал с ним очередной урок. Диана наблюдала.
— Це-пи! — говорил Федя и подносил к носу Мохнатки необгоревшую спичку.
— Це-пи! — повторял он и разбрасывал все спички по нарам.
Щенок подхватывал первую попавшуюся спичку и тянул морду к Феде.