-Больше никаких вопросов – успокоил дядюшка – Так, маленькая просьба. Можно сказать пустячок.
Оля изобразила показное смирение. Её словно бы встряхнули, как стеклянный шар. Не простой был разговор. Очень откровенный. Такие бывают раз в несколько лет, а может быть и никогда. Если всё-таки бывают, то обычно между влюблёнными, но никак не между дядей и племянницей.
-Пожалуйста, вспомни нашу прошлую встречу – попросил Егор Николаевич: – Где она состоялась. Может быть в Выборгске. Или в Петербурге. Во что мы были одеты. Какая стояла погода.
На Олином лице крупными буквами написано «какая глупость» и «кажется, дядя сошёл с ума, что мне делать». Однако Ласточка добросовестно начала вспоминать и постепенно надписи на её лице стирались.
-Ну же – добродушно поторопил дядюшка. В углу еле слышно гудел холодильник. Где-то за стенкой низко, на пределе слышимости задрожала труба.
-Я не могу вспомнить – чётко произнесла Ласточка. Вдруг очень захотелось встать из-за стола и отойти к окну – подальше от этого самозваного дядюшки. Или лучше попытаться выбежать из квартиры, забывшись в громком, надрывном крике. Что удержало девушку от поспешных действий, не знала она сама. Храбрость – не смешите многострадальные тапочки. То соображение, что может быть выбежать не удастся – тоже нет, хотя промелькнувшая мысль, несомненно, внесла свой вклад.
Оля напряглась до боли и посмотрела в глаза старика.
-Я не могу вспомнить – как будто они впервые встретились на лестничной площадке. Снег, бьющийся в окно. Разбушевавшийся холодильник. Чёрный портфель у стены. Тусклый свет лампочки под потолком, закованной в объятья абажура.
-Ты прекрасно держишься – одобрил липовый дядюшка. Если хорошо подумать, то у отца Ласточки вообще не было братьев.
-И ещё одна просьба. Пожалуйста, скажи, что этот чайник зелёный.
-Он белый – произнесла Ласточка. Внутрь словно засунули гигантскую сжатую пружину.
-Белый – согласился дядюшка: – Но ты скажи, что он зелёный, пожалуйста.
Ласточка попыталась. Не хотелось отказывать тому, кто сидел перед ней. Девушка честно постаралась.
-Ну же – улыбнулся он – Это так просто, сказать, что белый чайник на самом деле зелёного цвета.
В комнате заиграл мелодию сотовый телефон. Это была мелодия «обличение» из мюзикла «последнее испытание». Телефон играл, а Ласточка и старик смотрели друг на друга.
Наконец он произнёс: – Кажется, твой телефон зазвонил.
Ласточка медленно, оттого, что не была уверена, удержат ли ноги или она упадёт, вышла из-за стола. Очень хотелось жалобно попросить «можно взять телефон», но Оля сумела промолчать. Ещё больше тянуло открыть входную дверь и бежать. Особенно когда она вышла в коридор. Ласточка подавила и это желание.
Крохотная коробочка сотового телефона подпрыгивала, экран переливался цветами, стремясь привлечь внимание хозяйки. Собственный дом. Знакомые вещи. Она спит, другого объяснения просто нет. О другом объяснении не хочется даже думать.
На тарелке лежало надкусанное пирожное. Уже начавшее подсыхать.
Ласточка поднесла трезвонивший аппарат к уху: – Алло.
Глава 2. Встреча с институтской подругой.
За несколько дней до событий в первой главе.
Вот так встреча. Жили в одном городе, но не виделись с окончания института и вдруг встретились на Невском проспекте. Нет, были, конечно, встречи с однокашниками. Только половина из них после выпуска разъехалась кто куда. С кем-то вообще не хотелось встречаться. Кто-то пропускал общие сборы. На совместных посиделках каждый пытался уверить бывших товарищей, что уж он-то устроился во взрослой жизни не хуже остальных. Много пили – на следующее утро болела голова. Было скучно, не смотря даже на то, что много пили. Встречи оперившихся, институтских, птенчиков вскоре прекратились. Ласточка не видела Наташу Бутинко уже года три. Девочки особенно не общались и через интернет – как-то так получилось, у каждой было столько забот. И вдруг столкнулись. Невский проспект знавал и не такие чудеса.
-Ласточка!
–Бутинко, ты?!
С обоих сторон посыпались сбивчивые вопросы: – Где ты сейчас? А работаешь, по специальности? Как жизнь? С кем ты сейчас?
Прохожие удивлённо косились на увлечённо тараторящих девушек. Причём каждая спрашивала другую, не спеша отвечать самой. Впрочем, это им кажется, не мешало.
По проспекту неслись потоки машин. Холод коварно пробирался под одежду, заставляя приплясывать на месте и растирать руки в тонких перчатках. Наконец Наташа предложила: – Может зайдём куда-нибудь, посидим? Туда где тепло.
-Не могу– с сожалением покачала головой Оля: – Работа не уходит в лес, не ждёт и не спит.
-Тогда вечером?
-Непременно.
Вдоль улиц, проспектов и переулков зажглись фонари. Город, точно красавица, надел тысячи сияющих ожерелий. В одном из многих и многих кафе, за столиком уютной, ореховой расцветки устроились девушки. Выполненный в виде канделябра светильник отбрасывал пятно света. Не стесняясь, Ласточка разглядывала институтскую подругу и отмечала произошедшие изменения. Незнакомая помада, придающая губам не столько блеск, сколько таинственную бледность. Самую капельку румян. Немного больше туши на ресницах. Короткая причёска – раньше Наташе нравились длинные волосы. Лицо вроде бы стало жёстче. В движениях, в обертоне голоса звучит уверенность. Разве она была там раньше? Дорогая одежда: обманчиво простой фасон и насыщенные цвета.
-Ты изменилась– сказала Ласточка: – Стала увереннее. Крепче.
-Это из-за замужества – небрежно заметила Бутинко, листая меню. Ласточка уже знала, что подруга успела выйти замуж и развестись, не прожив вместе с мужем и года. – Брак это толстая стена между влюблёнными – сказала Наташа – Они вместе разбирают эту стену, вытаскивая кирпичи с одной и другой стороны. Но если кто-то один перестанет разбирать чёртовую стену, а второй нет. То образуется перекос и в один прекрасный момент гора кирпича рухнет на того, кто не остановился. Ну, хватит о грустном.
Выглядящая усталой, официантка принесла заказ. Зал постепенно наполнялся людьми, но свободных мест по-прежнему оставалось больше половины. Окна задёрнуты тяжёлыми, коричневыми шторами. Тихо играла ненавязчивая музыка – если не вслушиваться намеренно, то перестанешь замечать уже через минуту. Настенный телевизор, установленный над барной стойкой показывал чушь.
-Работаешь по специальности?– поинтересовалась Бутинко. Спрашивая, она смотрела не на Ласточку, а в свою тарелку. Как будто не могла поверить, что сама заказала это пять минут назад. – Не поверишь, сколько наших устроились кто кем. Спрашивается, зачем пять лет учились. Так как насчёт тебя подруга?– Наташа подняла глаза, и Оля укололась об твёрдый взгляд, об острый нос и целеустремлённый подбородок.
Не удовлетворившись короткими отговорками, Бутинко минут десять расспрашивала Ласточку о её работе штатным программистом в одной из софтверных фирм. Оля хотела уже возмутиться, когда Наташа удовлетворила своё любопытство и обратила часть внимания на тарелку. Ласточка тоже подцепила вилкой толстую макаронину, измазанную сырным соусом. С опаской положила в рот – незнакомое блюдо заказала Наташа. Слабый привкус лимона. Даже не привкус, только аромат. Соус едва уловимо пах лимоном.
-Как обстоят дела на матримониальном фронте?– поинтересовалась Бутинко.
Оля улыбнулась: – Есть один молодой человек – Неизвестно из чего сделанные толстые макароны таяли на языке. Хотелось есть, а не разговаривать.
-Кто же этот несчастный?
-Почему несчастный!– возмутилась Ласточка.
-Полюбивший птицу станет несчастным – невинно произнесла Наташа: – Помнишь как в песне «она любила летать по ночам».
Ласточка поморщилась: – Опять двадцать пять. Доисторические шутки по поводу фамилии. Они устарели ещё во времена динозавров.
-Только в твоём случае будет «она очень хотела бы уметь летать по ночам»– невозмутимо закончила подруга.
-Да ну тебя!
–И всё-таки, кто он? Ну не дуйся – попросила Бутинко: – Старые шутки как хорошее вино – со временем становятся только лучше.
-Старые шутки превращаются в уксус.
-Его зовут Ваней – всё ещё недовольно начала рассказывать Оля: – Знаешь, как мы познакомились. Забавная история.– Постепенно недовольство исчезало, рассказ оживлялся. Наташа оказалась прекрасной слушательницей. Она молчала. Кивала в нужных местах и увлечённо поглощала макароны, пока те не успели остыть.