Накор кивнул и прочитал свиток еще раз. Его глаза расширились от осознания:
— Это… от тебя! — воскликнул он, впервые за все время знакомства с Пагом потеряв дар речи.
Тад лежал на кровати, закинув руку за голову, а Зейн расхаживал по полу.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, то проделаешь в камне борозду, — сказал Тад.
— Ничего не поделаешь. Утром кто-то принес нам еду и велел ждать. Потом обед. Потом кто-то пришел за горшком и принес чистый. И вот уже почти ужин, а никто так и не пришел сказать, что мы здесь делаем, — ответил Зейн.
— Это очевидно, что мы здесь делаем, — сказал Тад. — Мы ждем. Но мы не знаем, чего ждем.
Выражение лица Зейна потемнело, и Тад сел на кровати. Он знал этот взгляд. Зейн был на грани того, чтобы выместить свое плохое настроение на Таде.
Как раз в этот момент в дверях появился Накор и сказал:
— Вы двое, идите за мной.
Он ушел так резко, что Тад едва не потерял равновесие, пытаясь поспеть за ним. Он догнал Зейна на полпути по коридору и заметил, как быстро шел маленький исалани.
— Не пялься, — сказал Накор.
Мгновение спустя Тад ударился о дверной косяк. Он проходил мимо большой открытой двери, ведущей во внутренний двор, где находился огромный бассейн. У края бассейна и в воде стояла группа молодых женщин. Тад заметил, что все девушки были удивительно красивы, полностью обнажены, с бледно-зеленой кожей и бронзовыми волосами.
Тад отступил назад и был сбит с ног, когда Зейн развернулся и вернулся к дверному проему, чтобы проверить, действительно ли он видит то же самое.
Девушки повернулись и уставились на них. Оба мальчика поняли, что у них нет радужек, а глаза жемчужно-белого цвета.
Накор одной рукой помог Таду встать, а другой помахал девочкам:
— Я же говорил тебе не пялиться, — сказал он, когда Тад проверил, не идет ли из его носа кровь. — Пойдемте.
— А…
— Это шесть сестер Питирендара, — пояснил Накор. — Они не слишком заботятся об одежде и много времени проводят в воде. Они не совсем люди. Хотя они достаточно человечны, чтобы доставить вам неприятности, так что держитесь от них подальше, иначе я дам вам еще больше поводов для размышлений.
— Не люди… — пробормотал Зейн, пытаясь убедить себя, что глаза его не обманывают. Тад потянул его за собой, и они оба последовали за Накором.
Они свернули за угол, и Накор велел им встать по сторонам. По коридору к ним приближалась странная тварь — лучшего слова не подберешь. Она была вдвое ниже мальчиков и вдвое шире, напоминала стол, накрытый черной тканью, и передвигалась на ногах, похожих на крабьи. При приближении она издавала странный журчащий звук.
Проходя мимо, Накор сказал:
— Доброе утро.
Тварь ответила на удивление нормальным женским голосом и скрылась за углом. Тад прошептал:
— Что это было?
— Посетитель, — коротко ответил Накор.
Он провел их в комнату, где за столом сидел Паг, ожидая их прибытия.
Низкорослый маг встал и предложил им сесть в кресла, стоявшие напротив него. Они сели, и Паг вернулся на свое место. Накор занял позицию у окна слева от Пага. Посмотрев на двух молодых людей, Паг сказал:
— Мы в растерянности, что с вами делать.
Лицо Тада побледнело, а Зейн покраснел. Он спросил:
— Что вы имеете в виду под «делать с вами», сэр?
Паг улыбнулся и откинулся на спинку кресла. Окинув пару взглядом, он сказал:
— Если вас это волнует, то вреда не будет. Вы, наверное, уже поняли, что эта община не похожа ни на одну другую.
Зейн только кивнул, а Тад добавил:
— Да, сэр.
Накор рассмеялся:
— Похоже, вы хорошо справляетесь с этим.
— Я не знаю, что и думать, — Зейн пожал плечами. — Но Калеб всегда был добр к нашей матери и ко мне с Тадом. Так что, если вы — его семья, думаю, мы здесь в безопасности.
Паг снова откинулся на спинку кресла:
— Я не лезу в жизнь своих детей, но расскажите мне что-нибудь о вашей матери.
Тад начал говорить, поскольку Мари была его настоящей матерью, хотя относилась к Зейну как к равному. Он начал с обычных похвал: она хорошо готовила и поддерживала чистоту в бедной хижине, служившей домом. Однако вскоре стало ясно, что мальчик не только любит свою мать, но и уважает её.
— После смерти папы было тяжело, — продолжал Тад, взглянув на Зейна. — Но она взяла Зейна к себе, потому что он был моим лучшим другом и у него больше никого не было. Другие в городе смотрели на это сквозь пальцы. Она справлялась, и мы оба не попадали в беду.
— Я знаю её дольше, чем свою настоящую маму, — добавил Зейн, — так что, полагаю, это делает её моей настоящей мамой, если вы понимаете, сэр. Она никогда не принимала сторону Тада против меня и обнимала меня, когда я был маленьким мальчиком. Она любила меня как родного.