Речь капитана Корона вдохновила каргонцев и закончилась кличем, смысл которого оказался скрытым от меня. Мы, люди, стояли за ним на палубе ангара и наблюдали за происходящим. После слово взяла Молния. Пока она говорила (а перевода никто не предоставил), я вспоминал, как приходил в ужас от одной мысли о встрече с каргонцами, а теперь стою перед ними и вслушиваюсь в резкую речь инопланетян. Нельзя сказать, что экипаж корабля принял нас как родных, но явных протестов не возникло. И на том спасибо! Даже Риу, главный врач на корабле и приятель капитана по совместительству, поприветствовал нас. Я старался отличить одного каргонца от другого. Они были похожи друг на друга как китайцы для европейца (верно и обратное), но всё-таки кроме роста у каждого выделялись свои уникальные черты лица, укладка волос и цвет бакенбард. Со временем, я надеялся, все мы привыкнем и станем различать их лучше.
Нам даже организовали небольшую экскурсию по крейсеру. Её проводил лично капитан Корон и доктор Риу. Манулов по обыкновению угрюмо молчал, словно затевал что-то. Белоусов тоже не отличался особой разговорчивостью. С того момента, как два десантных бота опустились у деревушки, он не проронил ни слова, словно боялся спугнуть удачу. А мы с Севериным и Мирославом живо интересовались: пилоту коротко рассказали о системе навигации и пилотирования, Северину — о системах управления. Во втором я хоть что-то понимал, а вот с моей областью у каргонцев было трудновато. Они пользовались устаревшими углеродными компьютерами и никак не могли перейти на квантовые, поэтому, чувствуя свою отсталость, постарались перейти к другой теме…
Ещё одно обстоятельство, на этот раз менее приятное, предшествовало речи Корона и Молнии. Она попросила его вернуть тело погибшей девочки. Несмотря на явное недовольство Риу, капитан дал согласие. Вообще доктор не без интереса смотрел на Молнию — его интересовала биология местных жителей, но расспрашивать он не стал.
В сопровождении двух солдат мы спустились в медицинский отсек, где под куполом лежало маленькое тельце в серебристой одежде. Бледное личико смотрело бесцветными стеклянными глазами. Внутри меня всё похолодело от ужаса, и я замер на пороге. Манулов вообще отвернулся и смотрел куда-то в сторону, словно бы происходящее его не касалось. Впервые я его увидел в таком состоянии. Нетрудно предположить, что он вспомнил о погибшей семье.
Риу подошёл к терминалу и хотел открыть, но Корон остановил его, внимательно наблюдая за Молнией. Та уже стояла рядом с саркофагом и что-то говорила на своём языке. Руки девушки легли на крышку, и на ладонях возникло еле заметное свечение. Она продолжала что-то говорить, точнее даже напевать. Песня лилась как река, русло которой не осквернено порогами и изгибами. Странная неземная песня без согласных звуков, но в то же время лёгкая. На нашем языке такую не спеть. Здесь собрались неизвестные нам голоса природы, звёздных ветров, серебро колокольчиков. Песня призывала к умиротворению и тишине, поднимала вверх, к самым вершинам, на которые только способен подняться человек. Внезапно всё стихло — я сначала не поверил своим глазам: её руки прошли сквозь толстое стекло!
Молния дотронулась до девочки, и сияние её рук стало ярче, а затем стало настолько сильным, что, казалось, зажглось маленькое солнце. А когда оно потухло, сотни и миллионы крошечных светлячков, проникая сквозь стенки саркофага, понеслись прочь из него. Каргонцы охранения шарахнулись в сторону, пытаясь избежать столкновения, Белоусов с Севериным тоже, а остальные удивлённо смотрели, как эти крошечные пятна света проходят насквозь, согревая неземным теплом, словно кто-то кристально чистый коснулся и смыл черноту своих мук. Это было подобно прикосновению любящей матери к своему чаду…
— Эа покинула нас уже давно, и ждёт на другом берегу реальности. Свет нашей древней звезды должен вернуться в наш мир, иначе баланс сил нарушится, и эта крошечная вселенная захлопнется, — пояснила Молния.
— Так она не умерла? — спросил Корон.
— Мы не умираем. Смерть — лишь начало пути, — сказала она. — Никто и ничто не умирает.
Хотелось бы в это верить…
— Эй, — толчок в бок вернул меня в реальность. — О чём задумался? — спросил меня Мирослав.
— Momento mori, — ответил я. Зачем он помешал мне? Так было приятно погрузиться в те воспоминания.
— Ничего, поживём ещё. Только бы к запаху привыкнуть, не помереть раньше времени, а то я еле сдерживаюсь, — сказал пилот. — Аллергия у меня что ли…