Почему народные сказки всегда полны неоправданной жестокости? Одно лишь описание того, как волк разрывал живот ведьмы заняло два абзаца. Я вздохнула и закрыла книжку, преисполненная смешанных чувств. С одной стороны я гордилась собой за то, что смогла так быстро перевести этот текст, с другой чувствовала разочарование, узнав, что «Эодэртэ», это всего-навсего персонаж местного фольклора. Никому здесь нельзя знать, что я ведьма? Мама вероятно рассудком повредилась, пока жила у дядюшки моего «парня».
Скудный солнечный свет пробивался сквозь тяжелые облака. Я подошла к окну, пытаясь ощутить на коже хоть немного тепла. Никогда не думала, что десяти дней в полутьме хватит, чтобы начать сходить с ума. Накинув на себя белый плащ, который мне привез Грег, я вышла в сад, чтобы поймать еще немного лучей полуденного солнца Октавии. Хоть какое-то тепло.
Когда мужчина привез мне огромный выбор одежды, то прошептал с огромным почтением «Его Высочество наряжает вас как аристократку. У принца на вас явно большие планы». Все привезенное из магазина было белых цветов, расшитое искусной вышивкой. В этой великолепной белой одежде я бродила среди розового сада, ожидая и содрогаясь от мысли, что скоро проснется Аэрто. Открыв глаза он непременно захочет меня увидеть. Мы сядем за стол и он будет перечислять название блюд, которыми нас решил побаловать шеф повар сегодня. Потом он задаст тот же вопрос, что и вчера, позавчера и три дня назад.
«Кира, ты выйдешь за меня замуж?»
А я отвечу.
«Аэрто, это предложение честь для меня, но мы знаем друг друга недостаточно хорошо».
А он взбесится, и начнет уверять, что наши души были связаны воедино, как только мы увидели друг друга. Потом последует долгая перепалка, аргументы в которой первой закончатся у меня. Все же нас разделяет почти пол века возраста, и принц образован несомненно лучше. А потом Аэрто прекратит спор одним коротким прикосновением, доказывая нам обоим, что пусть мой разум может сопротивляться, но тело отзывается, словно скрипка на прикосновение умелого мастера.
Я потерла синяк на запястье. Синяками было покрыто все тело. Аэрто был груб, он часто был слишком груб, когда дело доходило до секса. Не сказать, чтобы мне не нравилось происходящее, но послевкусие оставалось всегда какое-то … неправильное. Свяжи меня Аэрто и отлупи чем-нибудь, мне бы тоже понравилось, а ведь я подобное не люблю. Для меня и тот уровень грубости, который позволял себе принц в постели был предельным. Я не люблю связывания, шлепки и грубые словечки, а вот Аэрто от всего этого дерьма был без ума.
«Искра не меняет людей» -- говорила мне тетя. Интересно, как она? Как Викки? Они наверное уже с ума сходят от беспокойства. Размышления прервал тихий звук, который донес до меня ветер. Звук этот шел со стороны обрыва и был похож на вой раненного животного. Полная неясного предчувствия я побежала в ту сторону, откуда он доносился.
На краю обрыва стояла девушка. Облачена она была в голубой пеньюар, развевавшийся от порывов сильного ветра. Каштановые волосы разметались по плечам и спине, плечи ее сотрясались от рыданий.
-- Эй…эй, эй, эй! Стой! – закричала я, подбегая к обрыву. Девушка повернулась на звук моего голоса, в пустых глазах мелькнуло узнавание.
-- Ты… -- она говорила тихо, голос ее сел от безудержных рыданий – Это из-за тебя мы ему больше не нужны.
Вот черт. Кажется, мне «посчастливилось» встретиться с девицей из фан клуба Аэрто. Он что-то говорил о том, что распустит гарем, но я не думала, что он всерьез.
-- Что бы ты себе не надумала, не делай этого.
Девушка уставилась вперед, на море. Наверняка она видела в море избавление, оно казалось ей безопасной колыбелью, способной окружить заботой, забрать боль. Я же видела прожорливого монстра.
-- Ты не понимаешь. Он же с тобой. У тебя есть Смысл.
Полная нижняя губа ее задрожала. Глаза наполнились крупными слезами. Есть ведь женщины на свете, которые способны даже во время истерики оставаться привлекательными. Мелькнула крамольная мысль в моей голове. «Смысл» этот скорее всего едва открыл глаза и теперь требует моего внимания. Аэрто в последнее время забыл про свои журналы. Он ничего не говорил, но бессознательное состояние после нашей последней близости заставило его задуматься о здоровье.