На кухне меня ждала весьма неожиданная картина. В высоких подсвечниках горели тонкие витые свечи. Крохотный букет из разноцветных незабудок разместился на середине стола. Салат из рукколы с клубникой, красные коктейли, приятно пахнущие той же клубникой в широких бокалах, покрытых серебристым сахаром по ободку. На столе записка. Я осторожно развернула бумагу и прочитала «Язык цветов многогранен и многословен».
Заиграла мягкая музыка. В комнату вошел Александр. Чисто выбритый, источающий легкий запах моего любимого парфюма. На нем была новая, идеально выглаженная голубая рубашка, темно-синие брюки великолепно сидели на стройных бедрах.
-- Я помешала свиданию? – спросила я, глядя на босса. Мысль о том, что в апартаментах может находиться другая женщина едва не заставила меня выпрыгнуть из тапочек. Надо бежать, далеко и быстро, пока я не разревелась. Потому что если я увижу Александра с другой, это меня растопчет. Тот мотнул головой, не подозревая, какой ураган мыслей только что пронесся в моем разуме. Спокойно указал на стул, сам сел напротив. Молча открыл бутылку с вином, разлил по бокалам. Пододвинул ко мне все так же молча.
-- За что пьем? – я подняла бокал. Быть может сегодня какой-то праздник, а я и не знаю.
-- За будущее, Кира. – Тост оказался неожиданным. Но я послушно сделала глоток, после того как наши бокалы соприкоснулись. Молчаливо-торжественный Александр пожалуй нравился мне ничуть не менее, чем Александр в любых своих других настроениях, но все равно хотелось бы знать причину подобного поведения. – Наше с вами будущее. – добавил он, выжидающе вглядываясь в мои глаза.
-- «Азаик» расширяется или меня ждет еще одно повышение? – я наивно хлопала ресницами, не в силах сообразить, на что сейчас намекает босс. Какое будущее еще может нас с ним ждать?
-- Нет, Кира. К «Азаик» это не имеет никакого отношения. Я вас люблю. – он вздохнул, посмотрел мне в глаза, -- Я понял, что пропал тогда, когда потащил к вам Артура извиняться. Вы только вышли из душа и тонкие волоски, что высохли раньше завились, обрамляя ваше лицо. Тогда я подумал, что же ты со мной делаешь, Кира?
Я вспомнила тот день и Александра, нервно стискивающего шляпу, словно он вот вот ее разорвет на мелкие кусочки. Сейчас босс был спокоен, словно не раз репетировал этот разговор перед зеркалом. И вправду, демонстрируя удивительное хладнокровие, он продолжил:
-- Потом мы стали жить вместе. И хотя вы просто чудовищный хаот, мне нравится существовать в этом хаосе. Мне нравится видеть ваши пальто и куртки на вешалке, я получаю странное удовольствие, когда собираю их, пахнущие вашими духами, и вешаю в шкаф. Я люблю наблюдать за тем, как вы скидываете туфли и пыхтите, растирая лодыжки. Хотя не понимаю, зачем вы так упрямо носите каблуки, вы и без них выглядите восхитительно. Мне нравится видеть ваши бесконечные баночки в ванной, назначения которым я не понимаю, а еще, что вы не можете разобраться, как работает мой телевизор и зовете меня каждый раз, когда вам хочется что-то посмотреть. Мне нравится, что вы с удовольствием учитесь новому, а еще, что всегда забываете застегнуть платье до конца. Я обожаю, как вы на меня смотрите. Когда вы уехали с Аэрто, я едва не сошел с ума. Когда я узнал, что вы были с Элио, то …
-- Я не была с Элио. Он мне вообще не нравится. – Отчего-то это уточнение было для меня очень важным. Александр моргнул, посмотрел мне в глаза. Поверил, или нет? Я не стану рассказывать ему о своих делах с Аэрисой, по крайней мере если она сама не захочет ему поведать чье дитя носит под сердцем. Уши Александра заалели, но он быстро справился с собой. А ведь спокойный тон дается ему не легко:
-- Я хочу быть с вами вместе.
Он поднял раскрытую ладонь, и выглядел в этот момент как жертвенный телец, подставляющий шею для удара. В его взгляде было столько уверенности в том, что я ему не наврежу, что отвечу такими же безрассудными чувствами, что у меня внутри что-то оборвалось от боли.
-- Александр, это невозможно. Я буквально тебя убью.
-- Ну и что? Я провел исследование, -- вот теперь его голосом можно было плавить лед, мягкий и нежный, совершенно не вяжущийся с такими словами как «исследование». Казалось, что в его голос можно завернуться, как уютное одеяло. Я заслушалась, с трудом концентрируясь, о чем он говорит -- у нас будет лет тридцать, тридцать пять. Да, природой мне отмерено раза в три больше, но какая разница? Зачем мне жить до ста пятидесяти лет в одиночестве, каждый день жалея о том, что я упустил вас? Когда я могу жить, Кира. Жить, а не существовать.