— Хочешь немножко покомандовать? — спрашивает, и в голосе слышу хитрую улыбку. — Или всё еще стесняешься?
Я стесняюсь. Это очень странно, наверное, в двадцать семь, но я ничего не могу с собой поделать.
И Демид помнит, видимо, что и раньше я очень стеснялась. Но его ехидная усмешка… Она не дает мне отступить. Мне отчаянно не хочется показывать ему, что за пять лет я осталась всё той же закомплексованной девчонкой, которая краснеет от одних поцелуев.
Несмотря на то, что краснею.
На наглые ответы меня не хватает, конечно, но на то, чтобы пихнуть Демида в плечо и намекнуть ему перевернуться — вполне.
В животе табун бабочек и мурашек, когда я слышу, как тяжело он дышит. Это придает мне уверенности и надежды на то, что затея не окажется провальной.
Перекидываю ногу через Демида и сажусь сверху. Сердце колотится как сумасшедшее, это так… Это так горячо и близко!
— Мне срочно нужен свет, — бормочет Демид, сжимая руками мои бедра. — Я очень хочу видеть тебя.
Я не даю ему дотянуться до выключателя — направляю член в себя и плавно опускаюсь, прекращая все дурацкие разговоры.
А дальше только стоны. Тихие и громкие, бессвязные и с именами друг друга.
Я наклоняюсь и целую Демида, а он держит меня за ягодицы и ускоряется, напоминая еще раз, как с ним может быть хорошо.
Целует, кусает, и трогает-трогает-трогает. И даже в темноте я чувствую, как смотрит на меня.
Голодный и сумасшедший он не собирается меня отпускать, переворачивая нас на бок и заканчивая в этой позе и с громкими криками и шлепками.
Ноги дрожат, во рту пересохло, а дыхание Дёмы на ухо слишком горячее.
Мы, кажется, снова отключаемся, но в шесть утра нас будит мой слишком громкий будильник, вырывая из прекрасного царства нежности.
— Чёрт, почему так рано? — стонет Демид, накрывая глаза рукой. — Выключи его и давай еще поспим.
— Не могу, мне нужно собираться на работу, — говорю, прерываясь на зевок и медленно поднимаясь с кровати. — Ты можешь еще спать, я тебя не выгоняю.
Полусонный Демид не успевает утащить меня обратно в постель и я успеваю соскользнуть с кровати и забрать одно из одеял, которое лежало на полу после сумасшедшей ночи, чтобы прикрыть им свою наготу.
— Так, стоп, — говорит уже почти бодро, когда я только подхожу к двери комнаты, — на какую еще работу? У тебя больничный. И, кажется, тебя уволили.
— Я нашла новую, — пожимаю плечами. — Договорилась с сегодняшнего дня. Мирослав предложил мне должность, я не стала отказываться.
— Кто предложил? — он вскакивает с кровати и не прикрываясь ничем подходит ко мне, смущая так сильно, что щеки тут же вспыхивают огнем.
— Друг твой, Мирослав, вы, кажется, были знакомы. Помнишь его? Русый такой…
— Не издевайся, Еся, я не тупой! Почему он?
— А почему нет? У него освободилась должность, он предложил мне. Условия меня устроили, я хочу попробовать. Что не так, я не понимаю?
И я действительно не понимаю, в чем проблема.
— Просто Мирослав, он…
— Бога ради, надень трусы, я не могу говорить с тобой о твоем друге, когда ты голый! — хохочу и сбегаю в ванную, слыша, как Демид что-то бормочет мне в спину. В конце концов, мне некогда слушать его странные доводы. Мне нужно собираться на работу.
Глава 21. Демид
Еся… Она точно ураган, ворвавшийся в мою жизнь. Перевернула с ног на голову все так резко, что я едва ли успел понять, как меня снова затянуло в эти эмоции.
А меня затянуло.
Так сильно, что я периодами забываю дышать, когда думаю о Есении.
Она поддержала меня, когда это было нужно, и уже в тот момент я понял, что с Ксюшей нам не по пути. Потому что она, моя девушка, не уделила мне и минуты в тот момент, когда это было нужно. А Еся…
Я не виню Ксюшу. И не прошу бегать за мной. Просто в этот момент мне очень нужна была поддержка. И именно этот день расставил все по местам. Нам банально не по пути, так случается. Мы были вместе пару месяцев, люди порой разводятся спустя годы брака имея общих детей.
Там, в больнице, держа на руках своего племянника, которого, кстати, Ярослава назвала Львом, и глядя в глаза Есении, я резко понял и осознал, чего хочу от жизни.
В практически тридцать лет я наконец-то понял, что мне нужно и к чему нужно стремиться.
Я хочу достроить дом, завести собаку, двух котов. Я хочу детей. Двое или даже трое. А ещё хочу чтобы матерью их была Еся.
Вот так просто, по щелчку пальцев, по одному взгляду я понял, что конкретно мне нужно.
Мне понадобилось пять лет, чтобы понять, как на самом деле сильно я люблю Есю. Или мне понадобились эти пять лет, чтобы осознать, что никого лучше нее мне уже не найти.
Лёвку забрали у меня быстро, как только Еся убежала, а Рома сказал что Яське нужно отдохнуть и приехать уже лучше завтра. Я не стал возражать. Сразу рванул к Ксюше. Знаю, что она была в спа, но мне нужно было. Очень было нужно.
Я нашёл как в кабинете массажа и попросил милую девушку оставить нас на несколько минут.
Мы поговорили. Просто и быстро. Без лишних терзаний и обид. Ксеня очень легко приняла новость, что я люблю другую. А когда сказал, что мечтаю о детях, и вовсе обрадовалась, что не требовал их от неё.
Мне казалось, что у нас много общего, но мне только казалось. Мы обнялись, я поцеловал ее в лоб и уехал туда, куда тянуло меня сердце.
К Есении.
Оставалось только надеяться, что она откроет дверь и не выгонит меня.
Но я был уверен, что нет. Потому что она смотрела на меня такими же глазами. Этот взгляд полный сожаления. Я почти уверен, что мы думали об одном и том же. Жалели, что упустили. Жалели, что не смогли сохранить то теплое и светлое, что было между нами.
Пока бежал по лестнице и звонил в дверь — не дышал.
А потом полной грудью, когда она не оттолкнула и позволила мне поцеловать и прикоснуться.
Она невероятная. Я не готов был ее отпускать ни на шаг. Такая же застенчивая, как несколько лет назад, не изменилась вообще, все та же моя Еська.
Вечер, ночь — словно шаг в новую жизнь. Туда, где жить хочется и улыбаться не потому, что приходится. А потому что есть повод!
А потом она утром говорит, что устроилась на работу к Мирославу. И у меня мир рушится.
Потому что Мирослав, мой лучший друг, признался мне недавно, что все годы был влюблён в Есению. И судя по тому, как он относится к ней сейчас — ничего не изменилось.
Я думал сначала, что мне не стоит мешать ему, возможно, но… я не смог. Херовый друг? Возможно. Но я просто не смог. Она моя. И я никому её не отдам.
Пока Еся в душе — пытаюсь найти силы, чтобы не психовать. Верю в то, что после ночи она уже не уйдет от меня. Хотя бы не согласится на ухаживания Мирослава так скоро. А я добьюсь, все сделаю, чтобы со мной навсегда осталась.
Я не лелею надежд, что она сразу останется со мной, выйдет замуж и побежит рожать мне детей, конечно. Хотя было бы очень неплохо. Я просто… просто пусть будет рядом. А дальше время расставит все как нужно.
Ворваться в душ к Есении желание сумасшедшее, но держусь из последних сил, потому что во мне сейчас слишком много эмоций — это может её напугать.
Одеваюсь, умываюсь на кухне, чтобы успокоиться — варю кофе и делаю бутерброды. Я не просто так открыл свои кофейни — я люблю и сам заниматься этим.
Еська выходит через час, если не больше: уже с прической и макияжем, только все ещё в халате. Как же мне хочется его снять… зубы сводит.
— Что за праздник у меня? — говорит и смущается, заходя на кухню. Красивая…
Подхожу ближе и обнимаю за талию, вижу, что смущается, сжимается немного. Не думала, что это был не просто секс? И слова мои были не эмоциями, они были правдой, тем, что я думаю, что внутри меня, в сердце и на душе.
Наклоняюсь и оставляю лёгкий поцелуй на накрашенных губах, а потом отодвигаю теплый халат чуть в сторону и целую плечо, наслаждаясь запахом кожи. Она не сменила гель для душа. Все так же пахнет медом и молоком. Один из любимых запахов…