– Папочка, как жалко, что ты меня не видел! – Он прерывисто дышал. – Я скакал галопом на Кемосабе, а потом помог Дейзи и дяде Кену отвезти его в Диллон. А потом они показали мне маленького жеребеночка Наггит. Папочка, ты должен посмотреть на него!
– Иди сюда. – Денни поднял его на руки, держа между собой и Эрин. – Не заслужил ли я сперва крепкого объятия? – Он взглянул на Эрин и повторил: – Скакал галопом?
Эрин только улыбнулась и пожала плечами, а Тимми, чуть не задушив отца в объятиях, соскользнул на землю и побежал вприпрыжку, окликая бабушку и Люка. Эрин и Денни опять целовались, когда Тимми с оттопыренной щекой снова подлетел к ним, энергично работая челюстями.
– Что это у тебя во рту? – поинтересовалась Эрин.
– Подарок дяди Люка. – Он показал ей жестяную коробку, подозрительно напоминающую коробку жевательного табака. – Это пузырящаяся жевательная резинка, точно такая же, как та, что жует Люк, только для детей.
– Ее любят многие мальчишки, увлекающиеся родео, – пояснил Денни, стараясь не рассмеяться.
– А не превращаешься ли ты и в самом деле в настоящего ковбоя? – Эрин потрепала сына по волосам. – Если ты собираешься оставаться во дворе, надень пальто. И не засовывай в рот сразу всю жвачку.
– Эта жвачка, Тим, хороший подарок, – Денни обнял Эрин за плечи и не смог больше сдерживать улыбку, – но тебе стоит заглянуть в прицеп, в Бозмене я кое-что прихватил и для тебя.
– Лошадь? – Тимми порывисто повернулся к джипу.
– Ну, – большим пальцем сдвинув назад шляпу, Денни почесал голову, – оно имеет четыре ноги, хвост, гриву, два глаза, челку…
С восторженным воплем Тимми снова понесся по аллее.
– Без меня не открывай прицеп! – крикнул ему вслед Денни и вместе с Эрин пошел за ним. – У парня, продававшего нам быка и мустангов, был этот прелестный маленький конь, гнедой, в белых носочках, с белой звездочкой на лбу и с ласковыми, добрыми глазами. – Он крепче прижал к себе Эрин. – Прошлой осенью дочь хозяина уехала в колледж, и он отдал этого красавчика в придачу. Я сказал ему, что как раз знаю мальчика, который будет баловать эту лошадку.
– Ох, Денни! – Эрин прильнула щекой к его груди.
– Лошадь совершенно не опасна и не такая уж большая, но достаточного размера, чтобы он мог долго ездить на ней. Я решил, что Кемосабе на зиму нужен товарищ, – сказал он Тимми, догнав его у дверей прицепа, и поцеловал Эрин в кончик носа. – Ну вот, ты замерзла, а до меня дошли слухи, что кто-то ждет ребенка. Но нам кое-что нужно сделать; давай отцепим этот фургон, выгрузим животных, и ты пойдешь в дом, где тепло.
– Готовься потолстеть на десять фунтов. Мег все утро готовила еду.
– Ей бы следовало начать печь свадебный торт. Люк очень упрямый человек и не отступится, если вобьет что-нибудь себе в голову.
Эрин видела, как на переднем сиденье джипа Мег склонилась к Люку и прижалась губами к его губам.
– Он решил жениться?
– Да! – подтвердил Денни, снова нагнувшись к Эрин.
В эту ночь Денни превратил постель в теплый кокон, укрыв с головой себя и Эрин покрывалом в цветочек и теплыми шерстяными одеялами. Он снова был дома и впервые за много лет чувствовал себя своим, чувствовал, что может остаться.
Несмотря на то что когда начало темнеть, отключили электричество, Мег приготовила великолепный ужин для своих голодных мужчин. Денни отправил в желудок мясную котлету – правда, не свою любимую, а из тех, что нравились Люку, – картофельное пюре, морковный мусс, пшеничный хлеб и торт с малиновым кремом, а кроме того, они выпили две бутылки шампанского, которые Люк привез из Бозмена вместе с головной болью и тремя сломанными ребрами. В придачу Денни получил материнское признание.
– Я знаю, ты думаешь, что Хенк не любил тебя, – сказала она, выставив после ужина всех из кухни, – но он любил тебя, Дэниел. – Она протянула сыну бело-голубое посудное полотенце и вымытую кастрюлю. – Он любил всех своих мальчиков. Помнишь ту первую пряжку, которую ты выиграл на профессиональном родео где-то в Техасе?
– В Тайлере.
– Ты прислал ее отцу, – она вытащила из кармана завернутый в тряпочку прямоугольник, – и он хранил ее всю свою жизнь. Он держал ее вместе с носками в верхнем ящике комода, где мог смотреть на нее каждое утро, и всегда говорил, что носки помогают ей оставаться блестящей. После твоего отъезда из дома он никогда не видел, как ты ездишь верхом, но дорожил этой пряжкой, хотя никогда ни словом об этом не обмолвился. Точно так же Гаррет Броди относился к Эрин. – Мать протянула ему пряжку, и Денни отставил в сторону вытертую кастрюлю. – Твой отец хотел бы, чтобы когда-нибудь она снова вернулась к тебе – для Тимми.
У Денни перехватило дыхание, и он бросил полотенце на стол.
– Он не оставил тебе долю ранчо, – продолжала Мег, с любовью в глазах глядя на сына, – но часть ранчо он оставил Эрин, и я, кажется, догадываюсь, почему. – Она смотрела, как Денни разворачивает тряпочку и достает пряжку. – Он знал, что когда-нибудь ты вернешься к Эрин, что твоя любовь к ней и к этим местам приведет тебя домой.
«Мой отец, – подумал Денни, слегка пьяный от выпитого шампанского, – мой оставшийся брат…» Кен согласился снизить цену за свою долю Парадиз-Вэлли, поэтому Эрин и матери не придется брать закладную на ранчо; он полагал, что частично это дело рук Дейзи, потому что все указывало на то, что его брат нашел собственную женщину, и с тех пор у них с Денни установились нормальные отношения.
– Мы все были потрясены гибелью Тревора, – продолжала Мег, – и, я полагаю, каждый старался справиться с этим по-своему. Хенк не мог этого принять и обвинял тебя, я старалась по возможности смириться с этим. – Она перечисляла по пальцам всех, кого любила, а Денни поглаживал пряжку для ремня. – Кен, заботливый Кен, старался, чтобы никогда снова не произошло никакой трагедии, – она улыбнулась, – Эрин, как в убежище, спряталась в Парадиз-Вэлли. – Она долгим взглядом посмотрела на Денни, потом взяла посудное полотенце и принялась сама вытирать оставшуюся стеклянную посуду. – А ты, дорогой малыш, выбрал своим призванием, искушая судьбу, скачки верхом, верхом на всем, что имеет четыре ноги. – Повернувшись спиной к сыну, она охрипшим голосом процитировала ему Библию, отрывок из «Книги Бытия», который он слышал на арене по воскресеньям: – «И Бог благословил их, и сказал им… имею власть… над каждой живой тварью, сущей на земле».
Нарушив их беседу, в кухню ворвался Тим, видимо, услышав слова бабушки.
– Я думал, что это я твой дорогой малыш, ба!
– И ты, – сказала она, поцеловав его, а потом Денни, – вы оба.
– Ты не можешь иметь двух любимых.
– Нет, могу. Больше того, с твоим дядей Кеном их будет трое. – Она бросила Денни выразительный взгляд, когда на пороге появился Люк с неизменной жвачкой, оттопыривавшей щеку, прижимая к боку пузырь со льдом. – Но существует еще и этот человек…
Она повела Люка наверх, а Денни смотрел им вслед, пока мать, задержавшись на лестнице, не посмотрела вниз.
– У тебя какие-то проблемы, Дэниел?
– Полагаю, в данный момент у меня нет никаких проблем. – Он в знак одобрения поднял вверх большие пальцы, адресуясь сначала к Мег, а затем к Люку, который, глуповато улыбаясь под действием вина и обезболивающих таблеток, обнимал его мать.
Люк его отчим? Оставшись в темноте, Денни улыбнулся и подумал о том, что все могло выйти гораздо хуже. Он уже пообещал, что поможет Люку сделать пристройку к фургону, а дом ранчо останется в их с Эрин распоряжении. Если попросить, Кен сделает чертежи, обеспечит материалы и рабочих; и он попросит о чем угодно, сделает все, что угодно, как и Эрин, чтобы остаться на этой земле.
Денни ни о чем не жалел; его тоска по скачкам на быках со временем заглохнет, но если он потеряет Эрин, то все остальное потеряет свою цену. Возможно, он всегда будет скучать по арене, реву толпы и непокорным быкам, но любовь, которую отдают ему Эрин и Тим, ожидание еще одного ребенка, его мать и Люк могут заполнить эту пустоту. С помощью Люка он смог бы преуспеть и в скотоводстве тоже. Даже если теперь он уже никогда не станет чемпионом мира, возможно, в свое время в один прекрасный день Тим в менее опасном состязании, например, ловля телят арканом, добьется победы. Это неоригинальное покушение на бессмертие имело почти такой же сладостный вкус, как вкус победы.