Очнулся я на том же самом месте – на полу. Кажется, я провалялся в бессознательном состоянии около пяти минут. Боуэл сидел, облокотившись спиной о грязную кровавую стену и расширенными глазами на что-то глядел. С тяжелым стоном я повернул голову туда, куда смотрел Найджел и увидел зловеще возвышавшегося над нами озлобленного волка, готового к очередному убийству. Из вонючей пасти сочилась густая кровь. Я заметил безжизненно лежащую в неестественной позе старуху, а рядом валялись клочки ее черных растрёпанных волос; кровавый круг быстро растекался от нее в разные стороны. В беспорядке я наблюдал не дожеванные обрубки тела, откушенные пальцы, культа старушечьей ноги и еще, кажется, там был глаз...
Расправа над Элоиз была всего-навсего отсрочкой от смерти, однако монстр почему-то глядел именно на мистера Боуэла, а тот в свою очередь, с большим потрясением смотрел на него, словно узнал в звериных очертаниях что-то от близкого ему человека.
– Не может быть... – выдохнул Найджел, –... Чарльз? Это ты?
Чудовище перевело взгляд на меня и мне почудилось – в тот самый момент я был уверен – промелькнувшую в его ярких желтых глазах тоску. Он хотел что-то мне сообщить, приблизиться, но потом, словно передумав, повернулся в сторону мертвой старухи. Зверь издал грозный рык и уже через пару секунд скрылся за окном, отдаваясь во власть тревожной глухой ночи. Уже вдали раздался долгий и пронзительный вой, словно эхо, сопровождаемое тихим дуновением ветра уходящего в пустоту призрака...
Найджел предпринял попытку встать, при этом опираясь руками на стену, но видимо еще не до конца окрепнув, на половине пути снова уселся на пол. Опять повторил тоже действие, но с более лучшим результатом, прислонившись сгорбленной спиной к стене, он тяжело вдыхал воздух, словно несколько часов взбирался на гору. По бледному морщинистому лбу стекал пот. Он едва держался на ногах.
Как я понял, мистера Боуэла тяжело удивить – не смотря на то, сколько всего он навидался в мире, обычный человек и половину того не встречал – однако то, что произошло сегодня ночью, можно относить к разряду самых странных и необъяснимых фрагментов его личных историй.
Конец