Народ начал бить о пол ветками вербы[172].
4
Вечером в Симхас-Тойру Миша, вернее, Мойшеле держал в руке флажок, на древко флажка было насажено яблоко со свечкой. Мальчик стоял с другими детьми на скамье. Он уже немного болтал по-еврейски. Первые три года он говорил на этом языке с матерью и теперь быстро его вспоминал. Ципеле купила племяннику пояс и ермолку, он уже научился благословлять, перед тем как съесть кусок хлеба или выпечки. Мужчины шли вокруг бимы, держа свитки Торы, дети протягивали руки, прикасались к чехлам и целовали пальцы. Здесь были даже девушки, на Симхас-Тойру это можно. Вскоре нести свиток выпало Азриэлу. Староста вызвал: «Реб Азриэл, сын раввина, наставника нашего реб Менахема-Мендла!» Народ притих. Когда Азриэл оказался около Миши, малыш спрыгнул со скамьи и пошел рядом с отцом. Азриэл дал ему взяться за деревянный шест, получилось, что Миша тоже несет Тору.
— В Варшаву хочешь или лучше тут останешься? — тихо спросил его Азриэл.
— Тут!
— И надолго?
— На тысячу лет!
Хасиды пели и танцевали со свитками в руках. Дети подпевали звонкими голосами, девушки хлопали в ладоши. Но настоящее веселье началось на другой день. Азриэл уже забыл, что евреи умеют так веселиться. До утренней молитвы пить нельзя, но, едва она закончилась, пропустили по стаканчику. Староста напомнил потомкам священников, что им нельзя будет благословить народ, если они напьются, но это не помогло. Парни принесли в карманах плоские бутылочки. А коли выпили, как же над кем-нибудь не подшутить? Двум старикам незаметно связали цицис[173], у кого-то стащили талес, у кого-то ермолку, кому-то подменили молитвенник для Сукес на другой, для Дней трепета. «Сопляки, пьяницы чертовы! — сердились старики. — Как водку хлестать, так они здесь. А где, спрашивается, весь год были?!» Молодые тоже за словом в карман не лезли: «Ха, старшие, ну и что? У козла тоже борода длинная. Старый не значит умный, бывает и наоборот». — «Мерзавцы, гнать вас надо из синагоги! — не сдавался старый хасид. — Вызовут вас к Торе последними всем скопом, и пошли вон!» — «Это мы еще посмотрим, кто кого погонит!» — дерзко отвечали парни. Переругивались, наливали друг другу, странно, что не забывали говорить «Аминь!». Читая «Шмойне эсре», кантор ошибся, вместо «Ты — великий избавитель, посылающий ветер и дарующий дождь» сказал «посылающий росу». Все засмеялись, даже ребе улыбнулся. Прочитали «Галел»[174], пропели «Ато горейсо»[175] и достали из ковчега все свитки. Их было не меньше двадцати, большие и маленькие, в новых и старых чехлах, одни с серебряными коронами, другие без украшений. У некоторых на чехлах вышиты даты, по которым видно, что свитки очень древние. В опустевший ковчег поставили свечу в подсвечнике. Азриэл уже подзабыл некоторые обычаи, но народ не забывает ничего, из поколения в поколение передается все: каждая молитва, каждое слово, каждый вздох и каждый жест. Танцевали со свитками, пели свои, маршиновские, мелодии. Реб Йойхенену подали маленький свиток, ведь у ребе уже не было сил, чтобы удержать большой. С какой же любовью, с каким трепетом он его взял! С величайшей нежностью поцеловал его, прижавшись лицом к бархатному чехлу, и запел чуть хриплым голосом, даже начал пританцовывать, покачиваясь из стороны в сторону. Все, мужчины, мальчики, девушки, старались поцеловать Тору, которую держал ребе. Он то и дело наклонялся, чтобы дети тоже могли дотянуться. Все знали, что каждый шаг дается ему с трудом. Склонившись к Мише, ребе что-то тихо сказал ему или спросил. Все не отрываясь смотрели на реб Йойхенена, все знали, что ему остались считанные месяцы. Если не произойдет чуда, то в следующем году Симхас-Тойру ребе будет праздновать в истинном мире. Прихожане улыбались сквозь слезы. Наверно, его уже ждет воинство небесное. Нет сомнений, что в раю ему уготовано место рядом с праотцами, с пророком Моисеем. Ребе уже сейчас скорее там, чем здесь. Пели, вытирая глаза. Танцевали, встав в круг, по одному, вдвоем, втроем. Два старца притопывали ногами друг напротив друга, держа в руках свитки. Что есть у евреев, кроме Торы? А если есть Тора, что еще надо? Свитки поставили обратно в ковчег, оставили только три, чтобы читать.
172
Существует обычай в Гойшано рабо, седьмой день праздника Сукес, после молитвы бить о пол ветками вербы, стряхивая с них листья.
175
«Ато горейсо» («Ты воочию») — первые слова нескольких стихов, которые произносят в Симхас-Тойру перед тем как достать свитки Торы из ковчега.