Народ опять собрался в синагоге. Там уже горели свечи и керосиновые лампы. Пол подмели и посыпали желтым песком. Хасиды бормотали «Песнь Песней», кантор готовился запеть «Леху неранено»…[179]
6
Вечером после субботы Азриэл пришел к ребе и провел в его комнате два с половиной часа. В Маршинове не помнили, чтобы ребе уделил кому-нибудь так много времени. Староста Мендл приложил к двери ухо, но говорили так тихо, что он не разобрал ни слова. Азриэл не любил изливать душу, но в этот раз высказал все свои сомнения, всю свою боль. Иногда он спрашивал, можно ли продолжать, и ребе отвечал: «Говори, говори!» Глядя на его бледное лицо и горящие черные глаза, Азриэл думал, что каждым словом ранит ребе, словно копьем: тот иногда кривился, как от резкой боли, и даже прижимал руку к груди. Азриэл говорил прямо: кто доказал, что Тора Моисея — это истина? В других религиях свои законы. Из чего следует, что Бог есть? А если и есть, но Он не сообщает, что для Него хорошо, а что плохо, то о каком наказании может идти речь? Как царь может карать подданных, если он скрывает от них свои законы? И это называется милость Божья? Как вообще можно требовать от ничтожного человечишки, чтобы он разгадывал Божественные тайны? Азриэл прекрасно понимал, что, с точки зрения ребе, он богохульствует. Все-таки это жестоко, так мучить праведника, который всю жизнь посвятил вере и уже стоит одной ногой в могиле. Чем ребе ему поможет, как объяснит то, чего сам не знает? Азриэл опасался, что ребе накричит на него, выгонит, а то и прикажет его избить. Иногда лицо реб Йойхенена становилось грустным и растерянным, но затем глаза вспыхивали, на губах появлялась тень улыбки. Пейсы намокли от пота. Таяли две свечи в подсвечнике, на стене дрожали тени. Староста Мендл несколько раз приоткрывал дверь, но ребе махал рукой — дескать, не мешай. Время от времени он заходился кашлем и сплевывал в платок. Когда Азриэл замолчал, ребе спросил:
— От кого ты происходишь по материнской линии?
Азриэл растерялся.
— Мама очень религиозная была…
— Я знаю. У нее были известные люди в роду?
— Да, ребе. Она из рода Тойсфес Йом-Това.
— Значит, ты потомок праведников.
— Ребе, что мне делать?
— Не делай плохого.
— И всё?
— Это много.
— Ребе, а как мне быть с этой женщиной? Я рассказывал.
— Да, я слышал.
— Уйти от нее?
— Если можешь.
— А если нет?
— Сможешь, когда придет время.
— А с Мойшеле?
— Оставь его здесь.
— Ребе, я не знаю, что делать.
Ребе улыбнулся.
— Каждый так и так что-то делает. Прежде всего, не совершай дурных поступков.
— Надевать филактерии? Вести себя, как верующий еврей?
179
«Леху неранено» («Приидите, воспоем») — первые слова и название псалма 94, который поют при наступлении субботы.