— Как тебя зовут?
Ребенок не ответил.
— Отвечай, когда доктор спрашивает.
— Хаим-Алтер.
— Сколько тебе лет, Хаим-Алтер?
Хаим-Алтер уставился в пол.
— Скажи доктору, сколько тебе лет.
— Девять.
— Ну, и что с тобой, Хаим-Алтер?
— Людей боится, — ответила еврейка за сына. — Из хедера сбегал. Дети играют во дворе, а он дома сидит. Даже в окно боится выглянуть. Кто-нибудь в дверь постучится — он прячется. Это давно началось, когда он совсем маленьким был. Когда кто-нибудь приходил, он сразу под стол забирался. У меня муж — староста молельни. Мог бы раввином стать, но не захотел. Сначала-то мы внимания не обращали. Ну, стесняется ребенок, у евреев это часто бывает. Но чем дальше, тем хуже. В хедер пошел. Сидит там молча, как в рот воды набрал, день, два, неделю. Меламед удивился, когда узнал, что он говорить умеет. Дети тоже подумали, он немой, так его и прозвали. Пришлось его оттуда забрать. Муж сам с ним занимается. Голова-то у сына хорошая, уже Талмуд изучает. Дома три раза в день молится, а в синагогу идти страшно, людей боится. Ни у кого больше такой беды не видела. У всех праведников уже побывали. Он амулет Кожницкого ребе носит. Теперь это называют «нервы». У нас еще дети есть, так те, чтоб не сглазить, ничего не боятся. Откуда у него этот страх? Вы бы знали, чего нам стоило добиться, чтобы он согласился к доктору пойти.
— Чего ты боишься, Хаим-Алтер?
Мальчик не ответил.
— Пан доктор тебя спрашивает!
— Ничего…
— Ничего не боишься?
— Н-н-нет…
— Почему ты во дворе не гуляешь?
— Так.
— А молиться почему не ходишь?
— Я дома молюсь.
— Но ты же знаешь, что лучше молиться с миньяном?[50]
Хаим-Алтер опустил глаза.
— Не бойся меня. Я тоже ребенком был, как ты. И тоже пейсы носил.
— Слышишь, господин доктор с тобой говорит? Расскажи ему все. Он добрый.
— Что рассказать?
— Тебя кто-нибудь обидел? Побил тебя, напугал?
— Н-нет.
— Тебе не нравится с мальчишками играть?
— Нет.
— Ну, скажи почему.
Хаим-Алтер поднял большие печальные глаза. Азриэл подумал, что у него очень длинные ресницы, как у девочки. В ребенке все было необычно нежным, благородным: высокий лоб, маленький носик, узкий подбородок, чуть оттопыренная верхняя губа. Мальчик напоминал тепличное растение.
— Видно, что ребенок из благородной семьи.
— Муж — потомок Тойсфес Йом-Това[51]. Из рода царя Давида.
— Царя Давида? Он и правда выглядит, как принц.
Азриэл сел писать рецепт. Занес перо над листком бумаги и задумался. Что выписывать этим людям? Им на хлеб не хватает, одеваются в лохмотья, по ним ползают вши. Несут в себе наследие обитателей гетто: наветы, гонения, погромы. Вот у этого Хаима-Алтера уже сутулые плечи, впалая грудь, живот выпирает, ножки кривые, ручки как у шестилетнего ребенка. Лечение? С Тойсфес Йом-Това надо было начинать…
— Хаим-Алтер, это тебе.
Азриэл достал из кармана полтинник, но ребенок даже не протянул ладонь.
— Бери, не стесняйся.
— Доктор, что вы, не надо. Мы не такие люди…
— Пусть возьмет. Это на лекарство.
— Доктор, спасибо вам!
Пришлось упрашивать женщину взять монету. Еврейка осыпала Азриэла благодарностями. Хаим-Алтер исподлобья взглянул на него, и древняя гордость сверкнула в его огромных, серых глазах. Гордость униженного аристократа. Азриэлу показалось, что взгляд Хаима-Алтера говорит: «Погоди, мы еще с тобой сочтемся…»
5
Перед тем как разойтись по домам, молодые врачи беседовали в больничной канцелярии. Многие из них занимались общественной деятельностью, от общества «Здоровье» распространяли брошюры о гигиене на польском и даже на еврейском. Разговор все время шел об одном и том же: как приучить польских евреев соблюдать чистоту. Врач, связанный с еврейской больницей на Покорной, рассказал, какая там теснота, и как мыши бегают в коридорах, и как тяжело пациентам справлять нужду. Еврейские братства, помогающие больным, делают глупости: приносят еду, которую пациентам нельзя, пичкают их луком, чолнтом[52] и запеканкой. Другой врач сказал, что собираются строить новую еврейскую больницу и что надо где-то найти еврейских сестер милосердия. Азриэл вспомнил, как женщины приходили с вопросами к его отцу и показывали запачканное белье и вшивые рубахи.
51
Тойсфес Йом-Тов (рабби Йом-Тов Галеви Геллер, 1579–1654) — выдающийся каббалист и комментатор Талмуда.