Он долго стоял у ворот и дергал шнурок колокольчика. Ночь была теплая, но ему стало холодно. Он один бодрствовал во всей Варшаве, погруженной в глубокий сон, — развратник, вернувшийся с гулянки. Что сказать жене? Азриэл никак не мог придумать какую-нибудь отговорку. Если мир состоит из атомов, то как они могут грешить? Как узнать, что капля воды, растворенная в твоей крови, сотню лет назад помогла потопить корабль? Разве что существует какая-то вселенская бухгалтерия: «Кому жить, а кому умереть, кому в срок, а кому до срока, кому от огня, а кому от воды…»[54] Залаяла собака. Дворник вышел отпирать босиком, в одних кальсонах. Азриэл протянул ему двадцать грошей, тот взял монету, но даже не сказал спасибо. Казалось, он зол, что страдает за чужой грех.
Азриэл поднимался по лестнице. Ну и темень! Он так и не смог избавиться от детского страха перед темнотой. «А вдруг на меня бес нападет?» Воображение нарисовало серого человека, высокого, словно на ходулях, и мягкого, будто сплетенного из паутины, с длинными патлами и гусиными лапами. Азриэл улыбнулся. Как трудно побороть фанатизм! Может, и есть какая-то «жизненная сила». Вейсман отрицает ее существование, но это еще не доказано. Возможно, прав Ламарк. Хотя почему не могут быть правы оба, и Ламарк, и Дарвин?.. Последние несколько ступеней Азриэл пробежал бегом. Еще ребенком, живя в Люблине, он всегда так делал, если возвращался откуда-нибудь поздно вечером. Громко постучался и сразу услышал шаги Шайндл. Наверно, она не спала. На ней была ночная рубашка, живот выпирал вперед, волосы растрепаны, лицо бледно-желтое.
— Где тебя носило? За что мне горе такое? Я уже Бог знает что тут думала!
— У больного был.
— У какого больного?
Азриэл вошел.
— Ребенок. У него павор ноктурнус. Испуганный просыпается среди ночи. Разновидность неврастении.
— И что? Ты сидел у постели и ждал, пока он проснется?
— Да. А как еще диагноз поставишь?
— А если бы он на два часа позже проснулся, что тогда?
— Я врач, а не сапожник. — Азриэл уже видел, что ложь удалась. Да это и не ложь, так и было.
— А почему заранее не сказал, куда собираешься? Знаешь ведь, что я беспокоиться буду.
— В последнюю минуту позвали, пришлось идти.
— Где это? Где они живут?
— На Жельной.
— А что, там поближе врачей нет?
— Меня им Валленберг рекомендовал.
— Что они за люди? Молодые?
— У них двое детей, девочка лет восьми и мальчик лет четырех. Крещеные. Они мои статьи в «Курьере» читают.
— Выкресты? Ну, проходи, проходи, чего встал на пороге? Ушел и пропал! — по голосу было слышно, что Шайндл больше не сердится. Она поверила, что Азриэл говорит правду, и почувствовала себя виноватой. Зря она его подозревала. Уж очень она ревнивая, сразу начинает думать невесть что. А ведь он, бедный, так много работает, и днем, и ночью. Ее охватила жалость и нежность к мужу. «Не смогу без него. Если изменит, руки на себя наложу…»
— Есть, наверно, хочешь?
— Нет.
— Тебе там хоть чаю стакан предложили?
— Да, они люди приличные.
— А муж чем занимается?
— Военный врач.
— Тоже врач? Тогда зачем тебя позвали?
— Там сложный случай, необычный. Когда тебе акушер понадобится, ты его тоже бесплатно получишь.
— Ну-ну, вот они, твои заработки. Другие врачи деньги лопатой гребут, а ты задарма со своими психами возишься. А жена как? Красивая?
— Преданная мать.
— Все матери преданные. А я уже подумала, что ты меня бросил, другую нашел и сбежал с ней, — через силу улыбнулась Шайндл.
— Глупенькая ты моя.
— Всякое может в голову прийти. Кто я такая? Неряха несчастная. У тебя из-за меня одни беды. Я, бывает, думаю, ты праведник. Ты доктор, а я? Тебе со мной даже на люди не показаться.
— Не болтай. Я тебя люблю, ты моя жена и мать моих детей. И без тебя я бы доктором не стал.
— Ладно-ладно, оставь эти комплименты. Пошли-ка лучше спать, утро скоро. Азриэл, знаешь что? Мне до сих пор не верится, что ты врач! Мой муж — доктор! Сколько лет мы вместе? А кажется, только вчера помолвка была. Когда я твою подпись увидела, мне сразу стало так… Ладно, не бери в голову!
54
Слова молитвы, которую читают на Рошешоно и Йом-Кипур — в дни, когда определяется судьба каждого человека на будущий год.