Владыку Иоасафа отличала исключительная простота. На даче он ходил в черных сатиновых шароварах и белой рубашке навыпуск, подпоясанный кушаком.
Однажды Нина Комарова полушутя сказала:
— Владыка, вы совсем как дедушка.
— И все-таки я — архиерей, — возразил он. В эти слова было вложено много достоинства.
В школе мы проходили пьесу Горького «На дне», где один из героев резонерствует: «Человек — это звучит гордо!» Это стало афоризмом, а ведь гордость — свойство демоническое. Точнее было бы сказать «Человек — это звучит достойно», потому что в каждом человеке есть богоподобное достоинство, о чем сказано в Библии: Бози есте и сынове Вышняго вси (Пс. 81, 6).
Господь восстановил здоровье владыки Иоасафа, и он успел еще немало потрудиться для Православной Церкви.
Владыка любил прославлять Божию Матерь, а певчие, бывало, роптали и не хотели петь акафисты. Тогда архиерей давал им деньги и просил:
— Пожалуйста, возьмите, только пойте для Матери Божией.
За такую любовь и удостоила Царица Небесная архиепископа Иоасафа совершенно дивной кончины. Она призвала любимого послушника в Свой праздник — на Похвалу Пресвятой Богородицы, в вечер пятницы пятой седмицы Великого поста. 2 апреля 1982 года после прочтения первой половины акафиста Божией Матери владыка вошел в алтарь, приложился к Престолу и сел на свое архиерейское место.
Когда наступило время выхода для чтения второй части акафиста, священники окликнули сидящего архиерея:
— Владыко, пора выходить!
И никто не отозвался… Господь забрал его боголюбивую душу.
О схимонахине Сергии
Ум и душу, и плотское смешение прием, Богородице, от Твоих ложесн Пречистых Бог Слово поистинне Человек явися.
Канон воскресной полунощницы, глас 7-й
Не раз я слышала, как просто объяснял Батюшка принцип и смысл человеческого богоподобия:
Вот идет утка с утятами. На кого они похожи? На кур? На гусей? Нет! Но на свою родительницу. Так и мы в молитве называем Бога своим Отцом, говорим: «Отче наш». Значит, мы дети, мы сыны Отца Небесного. А если мы дети, так и должны быть похожими на своего Родителя.
Именно от своей родительницы Пелагии Максимовны Байбородиной (схимонахини Сергии) Батюшка унаследовал многие добродетели.
Пелагия Максимовна воспитала сына в высоком благочестии, научила его главному: любить Бога и хранить свою совесть. Через всю жизнь пронес он понимание того, что церковность и целомудрие — основные характеристики личности православного человека. Все, кто знал схимонахиню Сергию, отмечали высоту ее духа и глубину веры.
Мы часто ездили в Сергиев Посад и являлись в Лавру обычно под вечер. Батюшка в эти часы уже не принимал, поэтому мы шли прямо к матушке Сергии на улицу Штатно-Северную, где она занимала полдома: комнату с кухней и прихожей. В другой половине дома проживала женщина по имени Клавдия, вдова погибшего на войне офицера, которая и опекала матушку.
По натуре мать Сергия была очень живой. Гостей встречала радушно и непременно старалась угостить, накормить. Угощала просто: в основном жареной картошкой, а к ней что-нибудь из скромных запасов в холодильнике.
Мы не обсуждали своих проблем с матушкой, но очень ценили общение с нею. Она умела понять состояние человека и нас, опечаленных, угнетенных какими-либо сложностями жизни, как-то незаметно для нас самих утешала, нередко укладывала отдохнуть. Просыпались мы совсем в другом настроении: бодрые и радостные. Видимо, пока мы спали, она молилась за нас, помогая этим и нам, и своему сыну. Она во всем была ему верной помощницей и другом. Кстати сказать, и на могилке матушки всегда чувствуется это утешение.
Схимонахиня Сергия (Байбородина)
Нередко мать Сергия просила своих гостей почитать ей Жития святых по-славянски, так как Четьи-Минеи на церковнославянском языке воспринимаются значительно глубже. За простотой ее облика и манер таились ясный ум, духовная просвещенность и вкус к слову.
Особенно любила она житие преподобной Пелагии Антиохийской, хотя ее небесной покровительницей была другая Пелагия — дева Тарсийская, в день памяти которой мать Сергия родилась, и до пострига ее звали Пелагией. Но ее больше впечатляла история Пелагии из Антиохии, которую извлек из пропасти греха епископ Нонн и после крестил. Особенно ей нравилось то обстоятельство, когда на отказ епископа Нонна крестить эту неотразимо прекрасную Маргариту (имя Пелагии до Крещения), «директрису блудных плясуний», она припала к его ногам со слезами и говорила: «Ты дашь ответ Богу о душе моей, если не крестишь меня. От рук твоих да взыщет тогда Бог душу мою, а за тобою запишет лукавые мои дела. Если отвергнешь меня некрещеной, то будешь виною продолжения моей блудной и нечистой жизни. Если не сделаешь меня ныне невестой Христовой и не приведешь к Богу твоему, то не будешь иметь доли с Ним и святыми Его».