Айирин замерла. Ещё одна Богиня, о которой она раньше не слышала. Королева Багряного Солнца и Ругсин. Кто они такие?
– Свитков не хватает, – Айирин зашелестела бумагой, – должны быть ещё.
Она взяла сумку друга и начала рыться. Ничего не найдя, она облокотилась о лозы, на которых они сидели. Что-то внутри неё хотело узнать о тех, кто начал самую кровопролитную войну в истории Империи – Раскол.
– Я себя накручиваю, – подвела итог Айирин, медленно вставая. Последние дни для неё выдались крайне тяжёлыми. Картина того, как она вставляет нож в сердце ведьмы, всё ещё всплывала перед глазами.
Её ноги будто налились свинцом. Хромая, она с трудом дошла до палатки, где лежала Хэммин. Она медленно открывала и закрывала глаза, прогоняя рябь. Чуть не дойдя до подруги, она окончательно свалилась, будто её ударили.
Закрыв глаза, она услышала шум сухой травы, будто кто-то шёл за ней. Но обернуться девушка так и не успела – глаза сами закрылись, а разум постепенно угас, оставляя её наедине с кошмарами…
– Глянь на себя, доченька!
В огромной комнате царил полумрак. Из огня было всего пара настенных факелов и подсвечник, стоявший у огромного зеркала в красной оправе. На неестественно высоких потолках виднелась работа умелого художника. Красивые чёрные птицы кружили над головами двух женщин, сидящих внизу. Из-за темноты почти невозможно было различить их лица.
Девушка взглянула на своё отражение. Длинные волосы, словно первые лучи, раскинулись по худому телу. На блеклом лице появилось что-то вроде улыбки. Она была совсем не искренней.
Женщина не замечала, или не хотела заметить, грустную улыбку своей дочери. Она расчёсывала гребнем прямые волосы и тихо шептала.
– Ты моя самая лучшая, – она отложила гребень в сторону и достала тонкую накидку. Казалось, что от малейшего движения она порвётся, но нет. Паучий шёлк ни одна стрела и ни один клинок не в силах пробить. Белые пауки, живущие глубоко под землёй, днями и ночами ткут одеяния для королей и королев.
Одеяние плотно обтягивало девичье тело. Оно закрывало полностью руки, оставляя открытыми лишь ладони. Не было видно ни единого шва – такие одежды делают один раз и на всю жизнь.
– Ты отлично стараешься, девочка моя, – матушка передала девушке броню. Чёрные, словно сама Ночь, доспехи легли поверх накидки. На наплечниках были настоящие перья, шедшие вниз. На талии же виднелось обилие маленьких чёрных камней, которые также были направлены вниз, к бёдрам.
С небольшого столика, стоявшего по левую руку, девушка взяла чёрные нарукавники с отделкой из серебра. Серебряные незамысловатые узоры, шедшие больше как для красоты, нежели для защиты, оплетали руки до самых плеч.
– Лучше тебя никого не было и не будет. – Девочка закрыла глаза, пока её мама одевала ожерелье в виде огромного паука. Он, словно живой, сидел на шее, впиваясь маленькими лапками в кожу. Вместо брюшка был чёрный камень, что поблёскивал в свете пламени.
Женщина достала большой сундук, отделанный красным бархатом. На угольные волосы мама надела серебряную корону. Словно маленькие капельки, её украшали опалы и изумруды прямиком из гномьей пещеры. По середине был один большой чёрный камень в золотой оправе. Своим видом он будто возвышал свою новую обладательницу.
– Взгляни на себя. – Длинные ногти подняли подбородок девушки. Бледно-розовые распахнулись и нехотя встретились со своим отражением. Она была словно самим воплощением Мрака, что так вселяет ужас в людей. Во всём чёрном она будто притягивала все тени, царившие в комнате.
Увидев наконец тусклые глаза дочери, мама опустилась перед ней на колени. Она взяла ручку девушки и с нежностью поцеловала.
– Ллос, девочка моя, что с тобой такое? – глаза красноволосой женщины были полны любви и заботы к ребёнку, сидящей перед ней. – Осада замка уже началась, твои верные слуги гибнут. Им нужна Королева. Такая, как ты. – Женщина поднялась с колен и направилась к стеллажу, где висел меч из черностали. Её мама быстро выхватила клинок и метнулась обратно к доченьке, буквально впихивая ей в руки орудие. Одна сторона рукояти была с узором паучьих лап, а другая – птичьих. – Только этот меч сможет убить Бога. Твоего отца ждёт неминуемая кара за то, что он сделал с тобой.