– Другие владельцы карты не оставляли каких-нибудь знаков на этот счёт? – Айирин сложила карту и отдала Инго, который бережно сунул её обратно.
– Ничего, – он надел очки на узкие глаза, заплывшие собственной плотью, – последний раз карта менялась тогда, когда умер Аркон. Но тогда она менялась лишь потому, что люди и Боги начали мастерить из его костей. Но что сейчас? Я не понимаю, но думаю…
– О чём это вы вдвоём шушукаетесь? – к ним подбежала Хэммин, вставая между ними. Инго даже сначала и не понял, что появился третий, поэтому чуть не осёкся.
Айирин приобняла подругу, сказав, что устала нести столько вещей, и хочет парочку отдать парню. Чего это он идёт почти налегке?!
– Почему же у него не увеличилась сумка? – рыжая недоверчиво посмотрела на маленький мешок позади юноши.
– Потому что я его почти уломала, но кто-то пришёл раньше, – Айирин взяла под локоть девушку и начала трепать её по волосам, уводя вперёд. Седовласая девушка в последний раз посмотрела на парня и слегка кивнула ему. Об этом никто не должен знать. Хотя бы до прихода к тёмным эльфам. Там должно уже быть проще.
По крайней мере, они на это надеются.
Спустя два дня они добрались до поселения дроу. Дойдя до пустыни Пяти Ветров, они облегчённо вдохнули, наконец избавившись от этого проклятого запаха. Ребята не спали два дня, идя вдоль реки, поэтому на границе около пустыни они решили устроить ночлег. Айирин сумела разжечь костёр, а Хьердис и Хардгерд смогли поохотиться и убить пару листвинок. Было, конечно, жалко есть столь прекрасных птиц, с переливающимися синими крыльями, но больше рядом с пустыней никто не водился.
По дороге в пустыню, Хэммин подхватила лихорадку, поэтому Эйирин смогла полностью показать свои знания. Из мёртвых листьев папоротника и кислоты муравьёв она сделала крепкую настойку. Под утро Хэммин стало уже лучше, поэтому подростки вновь отправились по цветущим полям в гору. Издалека уже виднелась голова прародительницы Лже-Богов. В ночи горело три пары красных глаз, а под утро они затухали, не оставляя после себя следа.
Статуя прародительницы Ллос была высечена в целой горе её детьми, преданными слугами дроуцами. Получеловек-полупаучиха держала в правой руке луну, а в левой – меч, созданный из плоти и костей старого короля. Это же как нужно ненавидеть собственного отца? Хотя, думаю, у неё были веские причины сделать это.
Из-за массивных деревьев можно было увидеть лишь человеческую часть женщины. На худощавом теле был высечен облегающий доспех в виде кольчуги. На груди виднелась полная луна, а по бокам еле заметное очертание звёзд. Суровое лицо смотрело вдаль, в сторону Замка Короля. Никто не всматривался в ожесточённое лицо дольше минуты. Почему? Среди обычных людей ходят слух, что тогда она переводит на тебя четыре пары глаз и пристально смотрит.
Айирин это проверила, каждую ночь всматриваясь в красные глаза. Но никто так и не посмотрел в ответ. А может она не так уж и долго смотрела?
Пробираясь сквозь гущу лесов, они уже видели тоненький дымок от большого костра. Тут Хэммин хотела что-то воскликнуть, но её прервал Инго, снимая очки. Он встал, а за ним остановились и другие, слушая его указания.
– Другие картографы писали, что народ дроу очень высокомерен. Они были зачинщиками Великого Раскола, поэтому, – он посмотрел на Хардгера, держащего большую сумку своей сестры, – тебе и мне стоит преклоняться им.
– А нам? – спросила Айирин, держащая за руку Эйрни.
– Видишь ли, – тот потёр переносицу, – они, как и их Великая Мать, терпеть не могут мужчин. Даже собственные мужья находятся у них в рабстве, а если родится сын, то это к несчастью. Ллос перед казнью сказала, что женщинам, входящим в её храм, она даёт благодать, а на мужчин посылает болезни.
– Вот это я понимаю матриархат, – сказала Хэммин, – и что же вам будет за неповиновение?
– На этот случай у них есть особые клетки, поэтому, опять же, Хардгерд, – он вновь обратился к парнишке, — я знаю твой неугомонный нрав. Ради всех святых, засунь его на какое-то время поглубже и не вытаскивай, пока не уйдём. Понял?
– Да понял я, – пробубнил тот, почёсывая отросшую щетину.
– Тогда вперёд, – он пошёл вверх, где были видны небольшие домики из листьев и веток дерева лэй-ин, что с языка племени означает “божественное”.