К Хониеву под пулями бежал Синицын.
— Ложись! — крикнул ему Мутул.
Синицын повалился на землю, быстро работая локтями и коленями, пополз к Хониеву; тот встретил его сердитой отповедью:
— Тебе что, жизнь надоела? Или думаешь, ты на учебном полигоне? Разбегался, понимаешь… Мало того, что себя под пули подставлял, но и нас мог выдать противнику!
— Темнеет же, товарищ лейтенант. — Синицын потер нос. — И думаете, немец не знает, где мы?
— Тем более необходимо держаться осторожно и осмотрительно.
— Я же живой, товарищ лейтенант! — Решив, что он сразил командира этим аргументом, Саша горячо зашептал: — Слушайте, нам ведь зарез без максимов, верно? А если попытаться достать их?
— На дороге — немцы…
— Ну и что? Скоро… это… совсем темно будет…
Хониев нахмурил брови:
— Боец Синицын! А ну, живо к себе в отделение! Чтоб ты туда долетел как стрела, выпущенная из лука!
— Товарищ лейтенант!
Синицын умоляюще приложил ладони к груди, но Хониев оставался непреклонным:
— Знаю, Александр Сергеевич, ты у нас товарищ инициативный. Но всегда твои идеи связаны со смертельным риском. До наших максимов еще добраться нужно…
— Я доберусь!
— …А мне пока не хочется лишаться одного из своих лучших воинов. Марш в отделение!
— Товарищ командир!..
— Что, «товарищ командир»? Ты ведь теперь и сам командир — забыл?
— Я за себя оставил надежного бойца…
— В отделение, Синицын!
Метнув на Хониева обиженный взгляд, Синицын вскочил на ноги и длинными перебежками помчался прочь, как заяц от охотника в ковыльной степи… Хотя действительно темнело, но немцы все же заметили Синицына и открыли по нему огонь; даже на этом берегу был слышен их злорадный, торжествующий гогот. Они словно соревновались друг с другом в меткости стрельбы по живой движущейся мишени.
— Саша! — закричал Хониев вслед Синицыну. — Осторожней! — И скомандовал, выпуская зеленую ракету: — Рота! Подавить огонь противника! По фашистам — огонь! Огонь! Огонь!
Улучив момент, он посмотрел в ту сторону, где еще недавно мелькала фигура Синицына, но там никого не было видно. Хониев прикусил губу… Успел ли Саша добежать до своих? Или все-таки достала его шальная пуля, и он лежит, раненый или мертвый, орошая кровью землю Смоленскую?
Подозвав одного из бойцов, Хониев послал его в том направлении, где скрылся Саша, велев найти его и, если потребуется, оказать нужную помощь.
Он бы и сам бросился на поиски Синицына, если бы не увидел подползавшего к нему капитана Орлова.
— Лейтенант! Как положение на вашем участке?
— Все в порядке: немец стреляет, мы стреляем. Противник или силы накапливает, или на ночь глядя боится предпринимать наступление.
Орлов вдруг охнул, пистолет выпал у него из руки…
— Что с вами, товарищ капитан?
— Йод у тебя есть, лейтенант?
— Вы ранены? Сейчас я Римму позову, она в отделении Шевчука. Куда вас?
— Вот… Шея…
Хониев расстегнул Орлову пропитанный кровью ворот гимнастерки, кровь брызнула из открытой ранки. Орлов, морщась, сказал:
— Да ты не беспокойся, лейтенант. Так, царапина…
Хониев осмотрел рану:
— Кость вроде не задело. Но все равно надо сделать перевязку. Токарев! Зачерпни-ка воды в речке, я промою рану. Да гляди не суйся под пули. Потом Римму разыщешь…
— Не утруждай себя, лейтенант. — Лицо у Орлова было бледное, сказалась потеря крови. — Нажми вот тут на жилку, кровь сама остановится. Вот так… Перестала идти?
— Да нет, сочится…
Взяв у одного из связных индивидуальный пакет, Хониев перевязал Орлову рану. Тот поднял вверх свои глаза, зеленые, как трава:
— Темень какая. Столько дыма или все тучами заволокло, а, лейтенант?
— Просто вечер уже…
Сумрак, однако, был еще редкий, и Хониев понял, что Орлову плохо и у него темнеет в глазах.
Вытерев незаметно о траву запачканную кровью ладонь, он обеспокоенно спросил:
— Товарищ капитан, может, вас еще куда ранило? Кстати, где ваш автомат?
— А, автомат… — Орлов скривил губы в слабой улыбке. — Он погиб, защищая жизнь своего владельца. Осколком снаряда раздробило магазин. И видно, куски его мне в спину врезались.
— Час от часу не легче… Что же вы молчали?
— А, пустяки…
— Все для вас пустяки. Ну-ка, повернитесь ко мне спиной… Да-а, здорово вас… Где же Римма?
И тут появилась Римма, вместе с Токаревым она несла Шевчука.
— Товарищ командир! Младший сержант тяжело ранен.
— Вы его перевязали?
— Да. Он весь кровью изошел… Андрей велел сюда его нести, тут безопасней…