Миронов, мрачный, уставший, пытался наладить связь между всеми подразделениями полка. Через связных, которые должны были найти командиров батальонов, он передал распоряжение: действовать в тесном контакте друг с другом. По его же приказу командир роты связи лейтенант Серов отправил вперед, в батальоны и роты, связистов, нагруженных катушками проводов.
Нервно расхаживая перед Серовым, Миронов твердил:
— Связь, связь! Это сейчас самое важное. Без связи друг с другом батальоны будут вести бои с врагом вслепую! Без связи с батальонами и батареей я не смогу управлять ходом боев! Где Бровка?
— Его батарея била по немцам, а сейчас что-то замолкла. Я послал старшину роты Баталова — найти Бровку и установить с ним связь.
Баталов, однако, не сумел выполнить поручения Серова, и не по своей вине.
Он тянул связь, направляясь к тому месту, откуда еще недавно стреляла батарея Бровки, но, когда пробегал мимо развалюхи-баньки, его остановил Лайкин:
— Стой! Ты куда провод тянешь?
— Вон туда, к батарее лейтенанта Бровки.
Лайкин язвительно прищурился:
— С чего ты взял, что там батарея?
— Оттуда же наши палили по немчуре!
— «Оттуда»!.. Это тебе, видно, померещилось со страху. Не могли они оттуда палить — там трясина!
— Я сам слышал…
— А я говорю, там трясина! Ты что же, не веришь полковой разведке? — Лайкин схватился за кобуру пистолета. — Или, может, хочешь умышленно своих связистов в болото завести? На немцев работаешь, подлюга? Да я тебя за такое тут же, на месте, вправе расстрелять!
Баталов так растерялся, что только и смог пробормотать:
— Товарищ младший лейтенант! Я что… я ничего… Если вы знаете, так скажите, куда нам идти…
— А вон видишь близ дороги снопы льна валяются? За ними — Бровка. Там сперва чуть вязко будет, но вы не бойтесь, тяните связь дальше, в батарею и упретесь.
— Слушаюсь, товарищ младший лейтенант!
И Баталов повел связных, раскручивающих катушку, в направлении, указанном Лайкиным.
Вот там-то как раз и было непролазное болото, в которое и угодило отделение Баталова.
Батальоны, которые и посыльным Миронова, и бойцам Серова все-таки удалось связать и друг с другом, и со штабом полка, начали действовать более согласованно.
Фашисты, наступавшие на полк уже с трех сторон, несколько раз пытались вклиниться в боевые порядки частей полка, чтобы расчленить их, но все их атаки срывались. Забайкальцы оборонялись из последних сил, тут и там завязывались рукопашные схватки; даже тяжело раненные бойцы не выпускали из рук оружие; фашистов, поднимавшихся в очередную атаку, встречал такой яростный огонь, будто полк и не потерял половину своего состава.
Однако натиск противника не ослабевал, немецкое командование не жалело своих солдат.
Воздух, чудилось, раскалился от залпов фашистской артиллерии, непрерывных пулеметных очередей. Дым и пыль окутали все вокруг густым туманом.
Вскоре противник ввел в бой танки; они двигались на роту лейтенанта Краснова, отбившуюся от второго батальона. В этой роте застрял и новый комсорг полка Ваня Марков, обходивший подразделения, когда полк был еще на марше.
При появлении фашистских танков многие бойцы бросились от них наутек.
Краснов кинулся их останавливать. Марков остался стоять на месте, размахивая бутылкой с горючей смесью, и кричал, с перекошенным яростью лицом, обернувшись к убегавшим красноармейцам:
— Куда?.. Назад, назад! Вас что, не учили, как надо встречать танки?
К нему присоединился и Краснов, он командовал в каком-то отчаянном азарте:
— Гранаты и бутылки… к бою! Вперед — на фашистов!
Бойцы начали нерешительно подтягиваться к ним, ошалело, как спросонья, озираясь по сторонам.
Марков, не чувствуя страха, крупными прыжками, увлекая за собой бойцов, устремился к переднему танку и швырнул бутылку в его моторную часть. Оттуда вырвалось пламя, охватив всю машину; танк некоторое время еще полз вперед, оставляя за собой дымный след, и вдруг раздался оглушительный грохот.
— Взорвался, взорвался! — восторженно, словно они стали свидетелями чуда, закричали бойцы.
Победа, одержанная Марковым в единоборстве с фашистским танком, ободрила их, подняла с земли даже самых испуганных, и, когда из-за сгоревшего танка появились другие, за которыми двигалась немецкая пехота, вся рота — а к ней уже спешили подразделения четвертого батальона — рванулась навстречу танкам.
Лейтенант Краснов, кинув бутылку с горючей смесью, слишком близко подошел к танку. Вражескую машину он уничтожил, но ему огнем опалило лицо. Пересиливая боль, он вел за собой бойцов, но обожженные глаза уже ничего не видели, плотный мрак встал перед ним, он пошатнулся и упал, крича словно в беспамятстве: