Он отнял ладонь от кармана, взглянул на часы фирмы «Павел Буре», подаренные ему по окончании им академии Наркомом обороны.
День уже подходил к концу…
Майор жестко сжал губы, вынул из-под карты пистолет, водворил его в кобуру. Да, майор, ты на минуту забыл, что ты — коммунист. А коммунисту не к лицу раскисать и впадать в панику — ни при каких обстоятельствах! Выше голову, майор! Распрями плечи! Сожми волю в кулак! И думай… думай… Безвыходных положений нет. И если одному тебе трудно найти нужное решение, призови на помощь Ехилева, Шишкина, Вербу, других командиров.
Миронов вытер носовым платком покрытое испариной лицо, пододвинул поближе карту, взял карандаш, одни места заштриховал, другие прорезал четкими линиями…
Прежде всего надо выручать Орлова. Нельзя уходить отсюда, оставив во вражеском кольце целый батальон.
А потом, соединившись, они будут прорываться к Смоленску.
Как осуществить этот прорыв, это уж он продумает вместе с боевыми командирами и работниками штаба.
Миронов резким движением встал, прошел к аппарату.
Слуха его достигла близкая перестрелка.
И тут же прибежали связные с ошеломляющими донесениями: оттеснив роту, которой теперь командовал Марков, немцы вплотную приблизились к штабу и КП полка и создали угрозу их окружения. Отступали сюда же и батальоны, возглавляемые Ехилевым и Вербой.
Миронов велел поднять комендантский взвод и, выскочив из траншеи, выхватив из кобуры пистолет, сам повел бойцов вперед, навстречу немецкой пехоте.
В мозгу его мелькнула мысль: а правильно ли он поступает, участвуя в контратаке, а не руководя боями со своего КП? Но он тут же отбросил ее: все правильно, сейчас его место — в первых рядах сражающихся.
Он на бегу оглянулся: за ним следовали бойцы уже не только комендантского взвода, но и оказавшихся здесь других подразделений.
— Вперед! Вперед! — кричал он, размахивая пистолетом.
И это слово «Вперед!», как магнит, тянуло бойцов за командиром полка.
Сам Миронов не думал уже ни о чем, кроме одного: во что бы то ни стало надо сдержать натиск фашистов!
Казалось, даже кусты и деревья устремились вперед, на врага.
Бойцы, бежавшие за майором, опередили его, смешались с красноармейцами батальонов Вербы и Ехилева, передовые цепи яростно отстреливались от немцев, которым вскоре пришлось залечь.
Фашистский снаряд упал и взорвался, чуть-чуть не долетев до Миронова; перед ним будто выросло черное развесистое дерево, комья поднявшейся земли посыпались ему на каску. Он рухнул на колени со спокойной, почему-то не испугавшей его мыслью, что это — конец. Но его даже не контузило. Он видел, как вырастали тут и там новые черные деревья, как кинулись врассыпную бойцы, устрашенные мощным артобстрелом. Вскочив на ноги, он закричал:
— Куда? Вперед, вперед!
И, как эхо, вернулись к нему эти слова, повторенные голосом комиссара Ехилева:
— Вперед, вперед!
На душе у Миронова посветлело: комиссар здесь, рядом; наверно, где-то здесь и Верба; он словно почувствовал локтем локти боевых товарищей, и это влило в него новые силы, желание биться — до последнего вздоха!
Поскольку артиллерийский и минометный огонь усиливался, Миронов передал по цепям бойцов команду окапываться.
Сам он спрыгнул в какую-то канаву, стоя у ее края, поднес к глазам бинокль.
Дым, стелившийся над землей, затушевывал перспективу, щипал глаза, набиваясь в ноздри, мешал дышать… Все же Миронов различил два фашистских танка, спешивших к ним от Сенина. За ними трусила торопливой рысцой вооруженная автоматами пехота.
Когда танки и пехота стали уже надвигаться на передовые позиции батальона Вербы, несколько бойцов, выскочив из окопов, побежали назад.
— Комбат-два! Комбат-два! — громко позвал Миронов, не надеясь, что Верба услышит его и откликнется.
Но, наверно, Верба в это время находился неподалеку, потому что буквально через мгновение он очутился в канаве возле командира полка.
Черные его брови были серыми от пыли, а обычно бледное лицо, наоборот, почернело; он тяжело, хрипло дышал, ожидая приказаний от майора.
Миронов ткнул биноклем вперед:
— Что ж это творится, капитан? Ваши бойцы улепетывают от врага, как зайцы! Срам!
Верба только молча кивнул, его словно ветром выдуло из канавы, и тут же раздался его крик:
— Стой! Стой! Ложись! Огонь по фашистам! Огонь! Огонь! Огонь!
Но дрогнули уже и бойцы из батальона Ехилева. Страх перед танками, которые шли на них, одного за другим срывал красноармейцев с мест, гнал прочь от передней линии…