Торг закончился. Все видели, как тяжелый кожаный кошель с монетами перешел из-за пазухи моряка в дорожную сумку кавалериста, и тотчас же пленникам велели встать и идти к лодке. Стрельцы были понуры и напуганы неизвестностью. Когда сильно нагруженная лодка закачалась на мелкой и злой вечерней волне, все принялись торопливо креститься. Лаврентий тревожно ощупывал рукой под кафтаном мешочек с волшебным камнем. И только Степан вдруг отчего-то ощутил прилив спокойствия и уверенности и, сам удивившись этому, спросил себя о причинах такой странной реакции.
Но нет, он не радовался тому, что попал в плен. Не радовался тому, что был только что продан неизвестно кому. Не в этом дело: его глаза видели море, и под ним качалась лодка, а все вместе это давало ему – моряку – силу и надежду.
Глава II
Капитан Хаген
Степан впервые увидел вблизи такое большое судно. До этого во время боевых действий под Нарвой ему приходилось с берега глядеть на заморские корабли, а теперь этакая громада оказалась прямо перед глазами.
Перегруженная пленниками лодка с четырьмя матросами, сидевшими на веслах, преодолевая приливную волну, подошла к борту корабля. Степан смотрел во все глаза, стараясь понять и запомнить увиденное.
Он успел отметить, что борта корабля хорошо просмолены и что обшивка корпуса в приличном состоянии. Еще увидел необычную конструкцию парусов. Мачт здесь было две, и это не удивляло – на многих поморских кочах тоже имелось две мачты. Но паруса у поморов прямые, без всяких затей, а на этом корабле они располагались иначе и совсем по-иному крепились.
Сейчас паруса были собраны и подвязаны на реях, но непривычная их форма была очевидна бывалому моряку. Ближе к носу корабля на черном смоляном борту белыми буквами было выведено название: «STEN».
Последнее, что заметил Степан, были жерла медных пушек, торчащие над бортом корабля. Четыре штуки – совсем немало, хватит для настоящего боя. А ведь на противоположном борту, наверное, тоже четыре пушки. Да это же целая плавучая крепость!
С борта спустили веревочную лестницу, и пленники друг за другом полезли наверх.
Внутри корабль выглядел куда хуже, чем снаружи. Едва оглядевшись, Степан увидел грязную, истоптанную палубу с валяющимися кусками ветоши, обрезками веревки и другим мусором.
– Э, – мелькнула презрительная мысль, – на наших кочах такого не бывает. Палубу скребут каждый день до блеска. А тут такой красавец корабль, а моряки на нем как свиньи…
Эта мысль как-то укрепила Степана. Те, кому их продали, не были сверхчеловеками. Они оказались неряхами, которые не умеют следить за собственным судном. А разве можно уважать таких людей?
Пленников усадили на палубу, а команда корабля столпилась вокруг. Стрельцы и их новые хозяева получили возможность разглядеть друг друга…
Моряки были одеты по-разному и очень пестро. Головы у многих были повязаны платками, другие были в шляпах с загнутыми полями, а третьи обходились вовсе без головных уборов. Одежда в основном была кожаная, как у самого капитана.
Только сейчас стало понятно, что коренастый человек с мутными глазами и серьгами в ушах – капитан этого корабля. Члены команды громко обращались к нему, называя капитаном Хагеном.
От столпившихся моряков шел тяжелый запах. Этот запах немытых тел, чумазые лица говорили о том, что чистота здесь совсем не в почете.
– Они что – не ходят в баню? – послышался негромкий голос стрельца Демида. – Вонища-то от них какая.
– На море живут, а не моются, – поддержал Агафон. – Мне раньше сказывали – у них и бань-то нету. Я тогда не поверил, а теперь сам вижу.
– Чистые татары, – заявил Ипат. – Те тоже мыться не любят. Говорят, что кто смывает с себя грязь, тот смывает с себя счастье. Выходит, мы к татарам попали.
Появился человек в фартуке и с инструментами. Каждый шаг его сопровождал звон металла, доносившийся из мешка, который он тащил за собой по палубе.
Когда мастеровой вытащил из мешка железный ошейник и принялся прилаживать его на шею первому пленнику, Степан чуть не застонал от ярости и отчаяния. Он видел рядом округлившиеся глаза Лаврентия и знал, о чем сейчас думает его друг. Лаврентий ведь предупреждал, что если они будут держаться вместе, то их постигнет общая судьба. И эта судьба оказалась, как друзья и опасались, судьбой не Степана, а Лаврентия.
– Ошейник и цепи! – простонал Степан. – Именно то, что привиделось тебе.