Соа, забыв о боли в плечах, тоже стала проталкиваться вперед, чтобы посмотреть. Разглядывая пилотское кресло, девушка вдруг воскликнула:
— Смотрите! Смотрите!
В алюминиевой спинке кресла зияло несколько пробоин. Обернувшись на возглас Соа, Кань подошел к лежащему на носилках трупу, резко повернул его и, указывая на кровавые точки на его боку, сказал:
— Смотрите, несколько входных отверстий от наших пуль.
— Вот тебе и «тандерчиф». Догнали-таки тебя пули наших стариков!
Соа молчала, но в душе радовалась. Кто знает, может быть, это ее горячая пуля настигла воздушного бандита?
Спустились сумерки. Крестьяне, получив задание на завтра, разошлись по домам. Только несколько человек остались стоять на пляже. Это были подружки Соа и Зюе, Дыок, Кань и двое кадровых работников кооператива.
Соа ждала отца, чтобы вместе идти домой. Ее подружка хотела рассказать ей о событиях боевого дня и кое о чем спросить.
Когда девушки остались одни, Зюе не без лукавства полюбопытствовала:
— Ну как, можешь считать этот день днем самого трудного испытания или нет?
— Ох и ехидная ты! — Соа засмеялась, а про себя стала думать о «старике», как о чем-то далеком-далеком. Словно не с ней произошло это, словно не она, а кто-то другой давал обещания. Сегодняшний бой породил в душе Соа новые чувства, новые мысли. Что же касается испытаний, то разве в душе она не готовилась к тому, чтобы преодолеть в десять, в сто раз большие трудности? Конечно, сегодняшний бой оказался очень трудным, слов нет. Но был ли он самым трудным? Девушка еще не понимала, что для человека-борца нет самой большой трудности.
…Дядюшка Дыок ждал, когда Виенг расскажет товарищам из ячейки, что произошло в море. Уходя, старик спросил Каня:
— Завтра рыбаки с ополченцами опять выйдут в море? Кань задумался.
Кто-то сказал:
— Не следует рисковать. К чему лихачество. Завтра они наверняка захотят отомстить за своего летчика. А для нас кровь людская дороже всякой рыбы. Не так ли, товарищ Дыок?
Старик был не согласен с таким ответом. Конечно, человеческая жизнь дороже всего. Но он любил море. Помолчав немного, старик бросил:
— Ну, я пошел.
Кань посмотрел ему в глаза. Он хорошо понимал тех людей, которые крепко привязаны к морю, которые проявляют в борьбе с ним характерные для вьетнамцев упорство, смелость и хладнокровие. Их влекло в море сознание необходимости побеждать, долг перед родиной. Кань же был избран ими для того, чтобы руководить, и он не имел права не учитывать мнения всех.
— Выходить в море, конечно, надо, — сказал он. — Но, я полагаю, нужно выйти ненадолго и все время следить за врагом. Думаю, что такие короткие выходы научат нас проводить путину в боевых условиях. Каждый рыбак должен как можно лучше подготовиться к этому трудному делу.
Про себя он решил, что завтра пойдет с рыбаками. Кань видел, что старый Дыок согласен с ним.
Соа и Зюе подошли к Каню и Дыоку… С моря подул ветер. Казалось, он хотел подхватить рыбаков и крестьян, идущих в родной хутор…
Примечания
1
Феодальные междоусобные войны во Вьетнаме XVII–XVIII вв.
(обратно)2
Иероглифическая письменность средневекового Вьетнама. Многие классические произведения, в том числе величайшее произведение вьетнамской художественной литературы «Ким, Ван, Киеу», написаны этой письменностью.
(обратно)3
Нгуен Зу (1765–1802) — великий вьетнамский поэт, автор поэмы «Страдания истерзанной души», которую называют также «Киеу», «Ким, Ван и Киеу».
(обратно)4
Перевод взят из книги П. А. Никулина «Великий вьетнамский поэт Нгуен Зу», М., 1965.
(обратно)5
«Ко-нгонг» — по-вьетнамски гусиная шея; «ви жуой» — мухобойка. Эти названия вьетнамцы дали американским самолетам Р-105Д и А-4. Один из них напоминает летящего гуся, а другой — треугольную мухобойку.
(обратно)6
Чынг и Чьеу — национальные героини Вьетнама, боровшиеся в глубокой древности против иноземных захватчиков.
(обратно)