– Слушаю.
– Вас беспокоят из следственного комитета. Меня зовут Лукин Семен Валерьевич, следователь по делу гражданки Савельевой.
Я напряглась, поняв, о ком идет речь, но сделала вид, что эта фамилия мне незнакома.
– Кого? – переспросила я. Вообще я ожидала, что мне позвонят, но надеялась, что не так скоро, или вообще никогда.
– Гражданки Савельевой … Ольги Сергеевны. Вы вчера привезли её в больницу, припоминаете?
«Разве такое забудешь», – подумала я.
– Возможно, – сказала я осторожно. – И чего вы хотите?
– Не могли бы вы подъехать сегодня к нам в отдел? Хотели бы задать вам пару вопросов.
– Да, конечно. Через час буду, – поспешила ответить.
Но когда разговор прервался, меня охватила паника. О боже! Меня посадят! Я обмахивала себя руками. Мозг подкидывал всё больше странных и бредовых идей по поводу того, что мне делать и что говорить. Может, позвонить Наталье? А что она может сделать? Отставь панику, – советовала себе. – Её лучше не вмешивать. А откуда они узнали мой номер? Смутно припоминая приёмную, вспомнила, как сама написала его на клочке бумаги и передала медсестре.
Как же не вовремя. Я ещё не оправилась от произошедшего, а теперь придется придумывать историю на ходу, чтобы не стать её соучастницей. Главное – не ляпнуть лишнего и много не говорить, а то у меня такое бывает: болтаю без умолку под сильным волнением.
Глава 17.
– Итак, расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились с потерпевшей? – спросил следователь.
Я замялась, не зная, как к нему обратиться, поскольку никогда не имела дел с полицией, а звезды на его форме мне ни о чем не говорили. Запомнила лишь его фамилию; всё остальное вылетело из головы при входе в следственный комитет.
– Товарищ следователь, – начала я.
Всю дорогу я повторяла свою историю, но как только следователь взглянул на меня, я не смогла продолжить. Глаз задергался, нос зачесался, и на лице появилась вдруг эта глупая улыбка. Судя по всему, выглядела я виновато.
– Можно просто Семен Валерьевич, – подсказал он.
Я была в смятении и как ворона сидела с открытым ртом. Он внимательно наблюдал за мной, а я всё ерзала на стуле, стараясь собраться. Наконец, осанка, уверенный взгляд, минимум жестов — я взяла себя в руки. История лилась из уст как песня. Потом меня попросили изложить всё на бумаге. Я увлеклась и написала целый мемуар. Следователь читал внимательно, а я, опершись локтями на стол, разглядывала его. Очаровательный, с каштановыми волосами и короткой бородой, он напоминал Тома Харди. Мой флирт не остался незамеченным – кто-то сбоку начал покашливать, кидая взгляды в нашу сторону. Нет, ну а чего! В коем веке мне понравился мужчина, почему бы и не пофлиртовать. Грех упускать такой шанс. Хотя время было совсем не подходящим, поэтому пришлось отложить свои мечты.
– … Меня смущает в вашей истории один момент, – произнес он, его пронизывающий взгляд встретился с моим.
Ни у что меня раскусили? Я быстро захлопала ресницами, прокручивая в голове, где могла написать лишнего, и задала осторожно вопрос:
– Какой?
– Как вам, такой… – он подбирал слова, – миниатюрной девушке, удалось затащить на гору пострадавшую? Может, вы были не одни?
Этот вопрос выбил меня из колеи, и я инстинктивно начала оправдываться.
– Повторюсь, я была абсолютно одна. Вы меня в чем-то подозреваете?
– Просто предположение, – и он снова продолжил сверлить меня взглядом.
Очевидно, он надеялся, что я сломаюсь под его давлением и проговорюсь. У него практически это вышло, мой ледяной барьер трещал по швам. Я стойко держала оборону, затыкая брешь дополнительной информацией, что тоже не осталось незамеченным.
– Любовь Олеговна, вы в порядке? – уточнил он, когда я выпала из разговора, задумавшись на секунду.
– Я в полном порядке, спасибо. Если честно, вчерашние события до сих пор вызывают у меня холодок по спине.
– Понимаю вас. Но благодаря вам девушку удалось спасти. Преклоняюсь перед вашей силой и храбростью.
Приятные слова безоговорочно растопили лед в моём сердце. Если бы не одно «но» – с каким акцентом он сказал «силой». Он не поверил мне. Это быстро привело меня в чувства, и я нашла, как оправдаться: прозвучит ли правдоподобно, если я скажу, что занимаюсь единоборствами? Звучит вполне разумно и объясняет, откуда у меня силы. Но если меня спросят где, я же сразу поплыву. Нет, я не могу выкопать себе ещё глубже яму.