— Зато один из них попался нам живым, — второй, худощавый, высокий блондин, присел рядом с лежащим на полу человеком.– И я отсюда не уйду, пока хорошенько не развлекусь. Надо отомстить за наших.
Латиноамериканец неприязненно посмотрел на него и выругался:
— Eres muy feo,[4] Билли. Какие наши? Кто для тебя наши? Ты не думаешь, что сам можешь попасться в руки к русским? Хочешь убить — убей, но мучить зачем? Сраная сука судьба может и к тебе повернуться своей вертлявой задницей.
Третий, с неприятным, вытянутым, прыщавым лицом, мерзко ухмыльнулся и сипло ответил:
— Брось, Хорхе. Это же не люди. Это словно снять шкуру со свиньи. Мой прадед так говорил. А он точно знал.
— Смотрите что я нашел, — четвертый хохотнул и взял с полки большие клещи с ножницами по металлу. — Надо только эту свинку хорошенько связать. Хорхе, ты с нами?
— Делайте что хотите, сраные гринго, — латиноамериканец сплюнул и вышел из подвала.
Алексей сильно вздрогнул и поспешно открыл глаза. Воспоминания были настолько живые, что по спине пробежала крупная ледяная дрожь, а все тело свело дикой болью.
Лекса бросил повод, посмотрел на свои ладони и, только убедившись, что видит не кровавые обрубки, а целые пальцы, немного пришел в себя. Что случилось дальше в подвале он прекрасно помнил. И эти воспоминания никуда не уходили. А еще он прекрасно осознавал, что теперь он никогда не сможет это забыть.
— Суки… — с ненавистью процедил Лешка и оглянулся.
Припекало солнце, в бирюзовом небе мелькали жаворонки, телеги с ранеными и женщинами в окружении конных красноармейцев неспешно пылили по дороге. Чуть поодаль трусили четверо местных на ладных лошадках, эскорт отправленный Рахимом-ака в сопровождение. Они гнали небольшую отару овец.
Лешка про себя чертыхнулся. Предложение старика пришлось принять и отпустить его людей. Сразу стало ясно, что местные не успокоятся и попробуют по дороге освободить пленных. Хотя бы из чувства упрямства стоило не соглашаться, но раненые и женщины сильно сковывали возможности.
Алексей фактически сам принял решение, командир отделения чувствовал себя совсем плохо, а остальные самоустранились. Зато остаток пути до города прошел без проблем. В провизии и фураже нужда отпала, всем необходимым снабдили в избытке, мало того, сопровождающие проводили практически до самого Канда.
— Вот только Баронову на все это плевать, — вслух подумал Алексей. — Не факт, что накажет, но на крючок попытается подцепить обязательно. И неизвестно, как все это аукнется потом.
Никаких иллюзий по отношению к комиссару Лешка не питал, так как по опыту прошлой жизни уже успел научиться разбираться в людях.
— Ты себя плохо чувствуешь, азизим? — к Алексею подъехала Гуля. Воеводин из-за недомогания большей частью ехал на подводе, а его кобылу выпросила девушка. Она прекрасно чувствовала себя в седле и никогда не отказывалась от прогулок.
— Все нормально…
— Ты очень бледный, — Гуля прикоснулась к его руке. — Я чувствую, что тебя что-то беспокоит.
— Все хорошо, — терпеливо повторил Алексей. Злится на Гулю у него просто не получалось, хотя ее привязанность к нему несколько тяготила.
— Хорошо, азизим, — девушка, как всегда почувствовав, что не стоит настаивать отъехала. Она удивительным образом всегда чувствовала настроение Лексы, словно заглядывала ему в сердце.
Впереди показались постройки города. Старший эскорта махнул Алешке, приложил руку к груди, поклонился и подал знак своим. Очень скоро провожающие скрылись из глаз.
— Модя, присмотри за овцами, — коротко бросил Алексей.
Емельянов беспрекословно послушался. Воеводину с каждым часом становилось все хуже и своим решением, он назначил Турчина исполняющим обязанности командира отделения. Несмотря на молодость «командира», личный состав воспринял назначение спокойно. Только дядька Степан беззлобно шутил, что приходится служить под началом молокососа.
А сам Лекса чувствовал себя вполне уверенно. Командовать Лешка привык еще до переноса, а то, что сейчас он пятнадцатилетний пацан, его совсем не смущало. Ну, почти не смущало.
На въезде в город стоял блокпост — неказистый навес, под которым коротали время четверо красноармейцев. Во все глаза пялясь на женщин, постовые вполне дружелюбно показали дорогу к комендатуре.
Город ничем не удивил: типичный средневековый среднеазиатский городишко, к которому цивилизация только-только начала подбираться. В основном глинобитные строения, узенькие пыльные улочки, шум, гам, да толпы народу. Неприятно удивило обилие вооруженных «национальных» кадров.