— Кто твои родители, Эрик? — перебила её Джоана.
— Я не знаю... — Девушки вдруг переглянулись, а я насторожилась. — У меня нет родителей. Я их никогда не знал…
На этом, к счастью, девушки смолки, и я могла, наконец, спокойно поесть, больше ни на что не отвлекаясь, пока в какой-то момент не заметила, как Джоана и Эгги провожают взглядом каждый кусочек мяса, отправленный мной в рот. Ком так и встал в горле. Взяла стакан с ягодным отваром и сделала глоток. Кажется, пора привыкать к такому роду интересу в мою сторону. Ну и пусть, главное, чтобы никто из них не узнал правду, а сделать это будет сложно, учитывая, что девушки живут в замке, и сталкиваться мы будем часто. Чаще, чем мне бы того хотелось.
Покончив с ужином, служанки ушли, хихикая и о чём-то шушукаясь, поглядывая в мою сторону.
— Не обращай на них внимания, — встала Берта и взяла посуду.
— Давай я помогу, — взяла я остальную посуду.
Берта растерянно хлопнула глазами, но кивнула.
— Это необязательно, — неровный румянец лёг на её щёки.
— Всё равно мне сейчас нечем заняться.
Собрав посуду на поднос, я отнесла её к лотку.
Берта, даже не глянув на меня, принялась мыть.
— А разве не должен каждый мыть за собой? Или попросить милорда, чтобы он нанял ещё прислугу?
Берта засмеялась и махнула рукой, мол, это не так важно. И всё же это было несправедливо, но я и не могла вмешиваться.
В кухню вошла Паула и смерила меня хмурым взглядом.
— Господин задерживается, ты можешь идти в свою комнату, Эрик, вряд ли милорд вернется сегодня вечером.
— А где он? — вырвался у меня вопрос.
Паула свела брови так, что строгая складка залегла между дугами бровей.
— Его Светилось отправился к господину Алистру рон Кемрону. Это его отец, если ты не знаешь, — заявила она с какой-то гордостью. — Иди.
Я кивнула и, бросив короткий взгляд на Берту, которая отчего-то будто потухла, направилась к двери. Единственный человек, с кем после долгих скитаний я могла просто поговорить, отрезан от меня строгим вниманием экономки. Похоже, у меня не будет друзей в этом замке. Хотя о каких друзьях я могу думать, когда моя жизнь висит на волоске?
Меня снова задушил приступ кашля, и всё тело будто бросило в жар.
9
Я кашляла весь путь до комнаты. Войдя в неё, плотно закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Чувствовала, как по телу расползлась болезненная дрожь. Приложила ладонь ко лбу и охнула — он был горячий, как раскалённое железо. Это плохо. Очень плохо, ведь если для меня позовут лекаря, то он быстро поймёт, кто я.
Оторвалась от двери и прошла внутрь комнаты. Здесь уже кто-то побывал: горела ночная лампа, испускавшая тусклый жёлтый свет, застелена кровать…
Нужно ложиться спать. Завтра всё пройдёт. Должно. Я на это надеялась.
Как же всё не вовремя!
Скинув обувь, я повернулась и обнаружила стопку новых вещей. Расправила и поняла, что это для сна: светлая тонкая рубашка — конечно же, мужская — и простого кроя штаны из хлопка. Откуда Паула берёт эту одежду? Впрочем, какая мне разница?
Положив все на кровать, я стянула жилетку и рубашку, быстро надела другую, заменив и штаны. Приятная ткань льнула к коже мягким хлопком. Свернув снятую одежду и сложив её на стуле, я забралась под одеяло и накрылась с головой, наслаждаясь мягкостью и уютом. И тут произошло то, чего я не хотела делать даже тогда, когда скиталась на улице — я заплакала, свернувшись в клубок. Неужели этот кошмар хоть ненадолго закончился?!
Я пролежала на кровати неизвестно сколько, прислушиваясь к каждому звуку и вздрагивая, когда кто-то хлопал дверью в стороне кухни. А потом голова стала тяжёлой, веки горели, как и всё лицо, а кашель просто задушил. В какой-то момент я всё-таки провалилась в сон. И тихий стук в дверь ворвался в сознание как удар грома. Я разодрала веки и замерла, прислушиваясь. И уже подумала, что мне приснилось, но стук повторился.
Кто же за дверью? Неужели милорд всё же вернулся и послал кого-то за мной?
Я поднялась и села в постели, просыпаясь окончательно, жар никуда не ушёл, меня всю колотило ознобом, по коже скользила то раскалённая лава, то лёд.
Снова стук…
Облизав пересохшие и слишком горячие губы, я встала. В полумраке вряд ли кто-то разглядит очертания моего тела под одеждой, которая была мне велика, но я всё же стянула тонкое одеяло и завернулась в него, потому что мне стало жутко холодно. Прошла к двери, едва переставляя ноги, понимая, что двигаться мне стало тоже тяжело.
Взявшись за прохладную ручку, открыла дверь. Если бы это была экономка, вряд ли бы она стучалась. На пороге стояла Берта. И в руках у неё был небольшой серебряный поднос с кувшином и кружкой.