Я подумала: «Где я ее видела?»
И заметила табличку: «Продавец Н. Я. Грохотова».
«Так вот ты какая, Надя Грохотова», — и я вспомнила «доклад» инструктора Митрофанова: «Связался с девчонкой не совсем лестного поведения. Легкомысленная особа…»
А что, если я поговорю с «особой»? Но ко мне уже подошла директор:
— Лидия Михайловна, какими судьбами?
И я решила: спрошу.
Это было вчера, а сегодня мне позвонил Телятников. Начал издалека:
— Дорогая Лидия Михайловна, хочу обрадовать.
— Ну что ж, радуйте.
— Хорошо месяц кончили… И по количеству, и по качеству, и по снижению себестоимости, наверно, будет неплохо…
— Спасибо за добрые вести.
— Под вашим руководством…
— Еще раз спасибо за вежливость.
— Это от души.
— Хорошо, хорошо…
— Таисия Васильевна интересовалась нашими кандидатами. Учли. Двух послезавтра на парткоме будем в члены переводить.
— Помогла, значит, критика?
— Как всегда. А вот с тем парнем, с Грохотовым, мы вроде правы оказались.
— По-моему, не совсем.
Телятников засмеялся:
— Это по-вашему… Сидит наш Грохотов.
— Где сидит?
— Известно, где. Пятнадцать суток получил. За хулиганство…
Если бы Телятников не засмеялся, я бы приняла неприятную новость как обычно. Его смех меня насторожил.
— Почему он «наш»? И что тут веселого?
Телятников понял мои мысли и уже с огорчением сказал:
— За «ваш» извините, оговорился. Веселого, конечно, нет, но и для печали оснований нет. Хорошо, что чуть-чуть в партию хулигана не приняли…
Не успела я положить трубку, позвонил инструктор Митрофанов, попросил разрешения зайти «проинформировать по весьма важному делу».
Я догадалась, о каком «важном» деле пойдет речь.
Митрофанов, видимо, чувствовал себя на коне. Он сел без приглашения и, не скрывая счастливой улыбки, произнес:
— Как хорошо, Лидия Михайловна, что в деле Грохотова мы оказались на высоте…
— Вы считаете это высотой?
— А как же? Чуть-чуть хулигана в партию не приняли…
— А по-моему, — сказала я в упор, — по-моему, если бы Грохотов не совершил хулиганского поступка и был принят в партию, тогда бы это была высота.
Митрофанов моментально принял свой обычный вид и даже встал.
— Это же невозможно, Лидия Михайловна…
— Что невозможно?
— Невозможно следить за всеми беспартийными.
— Следить не надо, — обрезала я его, — а воспитывать надо. Мы в ответе за каждого человека. И кстати, Грохотов был кандидат в члены партии.
Именно в этот момент у меня появилось твердое убеждение, что Митрофанов инструктором райкома быть не может. А он стоял и смотрел на меня непонимающими глазами.
— Какие указания будут, Лидия Михайловна?
— Пока никаких…
— Я могу быть свободным?
— Вполне…
Когда он уходил, пятясь задом, во мне закипел гнев. Злилась на него, а больше всего на себя. Я невольно посмотрела на портрет человека, имя которого носит наш район. Он, если бы мог, наверное бы сказал: «Это ведь ничтожество! Человек без собственного мнения, трусливый, пугливый. Как же ты раньше этого не поняла, товарищ секретарь?»
К концу рабочего дня я узнала все подробности о Грохотове. Парень, которого он ударил, оказался племянником Алеши, сыном Ивана Петровича — Константином Шебалиным.
КУДА ВСЕ УШЛО?
Какой тяжелый у меня сегодня день! Утром меня пригласил директор института:
— Как вы решили, Иван Петрович?
— Решил остаться здесь, в институте. Не хочу раньше времени государство в расход вводить.
Он взбесился от моих слов. Но виду, подлец, не подал. Чего-чего, а выдержки у этих, у молодых, хватает.
— Вы меня извините за полную откровенность, уважаемый Иван Петрович, но мне представляется, что персональная пенсия, которую государство вам за ваши заслуги обязано выплачивать, будет меньшим расходом, нежели получаемая вами зарплата.
— Не понимаю.
— Очень просто. Мы на ваше место сможем пригласить более полезного работника, энергичного, талантливого…
— А я, по-вашему?
— Хотите откровенно? Только не обижайтесь. По нашему общему мнению, вы к научной работе не способны. Вы, так сказать, практик… Я не обвиняю вас, но вы ваше время упустили.
— Понял. Хотите от меня избавиться? Так, что ли?
— Откровенно? Хочу.
— Избавляйтесь. Можете уволить.
— Могу. Но не хотел бы. Мой вариант лучше — в связи с переходом на пенсию.
Я понял, сопротивляться бесполезно.