С. 90, 204. Много крови, много песней за прелестных льется дам..., От Севильи до Гренады. — романс П. Чайковского на стихи А. К. Толстого из поэмы «Дон Жуан», ч. 1, сц. «Ночь. Гулянье у фонтана» («...Много <...> песней / Для прелестных <...>», «От Севильи до Гренады...»).
С. 90. Только тот достигнет цели, кто не знает слова «страх»... — песенка Альдемаро из постановки в ЦТКА пьесы Лопе де Вега «Учитель танцев», слова Т. Щепкиной-Куперник, музыка А. Крейна («...Только тот добьется цели, / Кто не знает слова «страх»).
С. 90, 91. Амонтильядо, Толедо, Великий Инквизитор — реминисценции из Э. По («Бочонок амонтильядо», «Колодец и маятник»).
С. 94. ...нес па? — большинство французских фраз Выбегалло заимствовано из романа Л. Толстого «Война и мир». В данном случае — т. 2, ч. 3, гл. 21. В дальнейшем подобные соответствия обозначены аббревиатурой ЛТ.
С. 97. «Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются» — использованы слова из главы 35 «Похвального слова Глупости» Эразма Роттердамского. См. издание: М.–Л.: Academia, 1931, с. 99. Перевод П. Губера («...не лучше ли всего живется той породе людей, которые слывут шутами, дураками, сущеглупыми, юродивыми <...>? <...> Укоров совести <...>»).
С. 98. Вы спрашиваете: / Что считаю / Я наивысшим счастьем на земле? / Две вещи: / Менять вот так же состоянье духа, / Как пенни выменял бы я на шиллинг, / И / Юной девушки / Услышать пенье / Вне моего пути, но вслед за тем, / Как у меня дорогу разузнала. Кристофер Лог — «Эпитафия», журнал «Иностранная литература», 1961, № 2, с. 148, перевод Л. Мартынова.
С. 100–101. Не могу не вспомнить, дорогие сэры, как в прошлом году мы с сэром председателем райсовета товарищем Переяславльским...
Ойра-Ойра душераздирающе зевнул, мне тоже стало тоскливо. Мерлин был бы, вероятно, еще хуже, чем Выбегалло, если бы не был столь архаичен и самонадеян. По чьей-то рассеянности ему удалось продвинуться в заведующие отделом Предсказаний и Пророчеств, потому что во всех анкетах он писал о своей непримиримой борьбе против империализма янки еще в раннем средневековье, прилагая к анкетам нотариально заверенные машинописные копии соответствующих страниц из Марка Твена. <...> он был вновь переведен на свое место заведующего бюро погоды <...> затянул длинный, всем давно уже осточертевший рассказ о том, как он, Мерлин, и председатель Соловецкого райсовета товарищ Переяславльский совершали инспекторский вояж по району. Вся эта история была чистейшим враньем, бездарным и конъюнктурным переложением Марка Твена. О себе он говорил в третьем лице, а председателя иногда, сбиваясь, называл королем Артуром.
— Итак, председатель райсовета и Мерлин отправились в путь и приехали к пасечнику, Герою Труда сэру Отшельниченко, который был добрым рыцарем и знатным медосборцем. И сэр Отшельниченко доложил о своих трудовых успехах и полечил сэра Артура от радикулита пчелиным ядом. И сэр председатель прожил там три дня, и радикулит его успокоился, и они двинулись в путь, и в пути сэр Ар... председатель сказал: «У меня нет меча». — «Не беда, — сказал ему Мерлин, — я добуду тебе меч». И они доехали до большого озера, и видит Артур: из озера поднялась рука <...> гнусаво тянул Мерлин: «...И возле Лежнева они встретили сэра Пеллинора, однако Мерлин сделал так, что Пеллинор не заметил председателя...» — Марк Твен, «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура», гл. 3: «Опять теми же самыми словами расскажет ту же самую древнюю скучную историю <...> — Кто он? — Мерлин, могущественный чародей и великий лжец. <...> Он так надоел нам своей единственной сказкой! <...> Он всегда рассказывает ее в третьем лице, делая вид, будто он так скромен, что не хочет прославлять самого себя. <...> Старик начал свой рассказ; и мальчик сразу же заснул по-настоящему; заснули псы, заснули придворные, заснули лакеи и воины. Однообразно звучал скучный голос, со всех сторон доносился мерный храп <...> Вот что рассказывал старик: