Не стоит понимать справедливость как немедленную награду добрым и наказание злым.
Во-первых, в этом мире практически невозможно найти совершенно безгрешных людей. Все мы хоть в чем-то да отходим от правды. Человек слишком слаб и постоянно сбивается с пути к истинному Благу, довольствуясь благами-удобствами.
Во-вторых, Бог хочет, чтобы каждый человек пришел к Нему. И сбившемуся с пути человеку посылаются бедствия, если нет других средств вернуть его к Богу.
Бедствия имеют три главных цели: для одних они являются прямым наказанием за грехи, для других — средством исправления и совершенствования в чистоте, для третьих — испытанием их верности, средством доказать самим себе, что они служат Богу не из привязанности к временным благам, а из любви.
Бедствия, посылаемые человеку, не есть настоящее зло. Зло — это стремление отдалиться от Бога. Зло всегда внутри человека, а не вовне.
Даже смерть не есть настоящее зло. Смерть может быть праведной, если ей предшествовала праведная жизнь. Все мы смертны. И не столь важно, как мы умираем. Важно — куда мы попадем после смерти. А это полностью зависит от нашей жизни.
Смерть — это не зло. А самоубийство — зло. Это грех, в котором невозможно покаяться, ибо невозможно принести покаяние после смерти.
Промысл Божий дает возможность злым покаяться, а добрым очиститься.
Только по завершении истории человечества возможна подлинная справедливость, когда милости будут изливаться только на добрых в Граде Божием, в Царстве Небесном, а бедствия будут посылаться только злым, пребывающим в местах вечных мучений.
Таким образом, Промысл Божий обращает все бедствия в добро для добрых людей. Тут каждый решает сам: воспринимать ли посылаемые ему бедствия как добро и средство собственного очищения или как зло и собственную погибель. Всё, что ниспосылается добрым, служит к их благу. Злые же выявляются и разрушаются бедствиями.
Бог спасает от гораздо более страшных бед, посылая временные бедствия. Если Бог не послал бы их Риму, то тогда в жизнь римлян вошло бы настоящее зло. Сребролюбие и разврат, овладевшие душами, заставили бы творить зло.
Осмысление Августином истории
Августин в то время, когда языческие представления о причинах падения Рима набирают популярность, а христианские представления о ходе истории — в глубоком кризисе, предлагает и принципиально иное вИдение истории.
Святитель Августин Гиппонский. Древнейшее изображение
Многие христиане ожидали, что рост христианской империи, покорение варварских народов христианскими императорами сменится царством благоденствия и мира под правлением благоверных владык империи. Войны уйдут, и Римский мир, Pax Romana, установится над всей ойкуменой. Все народы будут благоденствовать в христианской Римской империи.
Однако события конца IV — начала V веков, натиск варваров, поражения римлян, войны с вестготами и особенно захват Рима Аларихом разрушили это представление.
В то же время, этот захват Рима вполне укладывается в иную, языческую, схему истории: Рим пал из-за мести древних римских богов. Пока богов почитали, город стоял и империя росла. Когда христиане запретили богослужение языческим богам, город пал и империя начала разваливаться.
Августин не только стремится доказать неправоту язычников, но и предлагает принципиально иное христианское осмысление современности. Он вообще отказывается от понятия «христианская империя». Сущность «христианских времен» он понимает совсем иначе: распространение христианства среди народов никак не связано с ростом империи. Главным признаком пришедших христианских времен Августин считает проявление неслыханного и невиданного доселе милосердия. Победители-варвары даровали побежденным римлянам право убежища в христианских храмах Рима. Это беспрецедентный случай, свидетельствующий о наступлении христианских времен. Времен, в которые под воздействием Христа человек становится человечнее. Это понимание Августина и стало принципиально новым осмыслением истории.
Разбирая рассказы о римских героях, которым жители империи стремились подражать, Августин с христианских позиций переосмысляет эти примеры. При подобной точке зрения геройство часто оказывается трусостью или заблуждением. Развенчивая один за другим римские примеры для подражания, Августин разрушает ту основу, на которой базировалось языческое римское представление о своей истории.