— Видишь ли, всему виной жадность. Жадность и дьявольское зелье. Они оба убийцы, но жадность куда страшнее наркотиков. Намного страшнее. Знаешь, обычно каждый раз, когда я веду похожее дело со стажёром, то говорю так: «Следуй за деньгами». Нужно задать себе вопрос: «Кто их теряет? Кто в прикупе?» — Ваймс с сожалением выбросил в воду окурок. — Но порой нужно просто следовать за глупостью… Оглянись, и поищи тех, кто считает невероятным, что его сможет ухватить рука закона, кто верит, будто они в своем праве делать, что угодно, в то время, как остальные не смеют их и пальцем тронуть. Наша с тобой работа, офицер, уведомить их о том, что они ошибаются!
Солнце село.
— Знаете, командор Ваймс, я считаю, в вас есть нечто такое, что заставляет все колеса крутиться без посторонней помощи, — весело заявил Фини. — Помню я как то прочел про вас одну штуку, будто вы способны арестовать даже богов, если они облажаются.
Ваймс покачал головой.
— Уверен, никогда ничего подобного не заявлял. Но закон - это порядок, а порядок это и есть закон. И он должен стоять во главе всего. На этом держится мир, даже святые небеса, а лишись мы порядка, парень, одна секунда не сможет поспеть за другой.
Сэм почувствовал, что вот-вот свалится с ног. Недосыпание способно отравить разум, завести его в полные дебри. Ваймс почувствовал, как на плечо легла рука Фини:
— Позвольте, я помогу вам добраться до каюты, командор. У нас был очень долгий день.
Ваймс не помнил, как разделся и лег в кровать, или точнее в койку, но совершенно точно так и было, а судя по остаткам белой пены на раковине, он еще и почистил перед сном зубы. Сэм спал как убитый, словно распавшись на молекулы, и все, что мог припомнить это полнейшая чернота, и за ее пределами, словно оставленное специально послание, возникло чувство уверенности. «Он пришел за тобой, Хранитель доски, Ваймс».
«Ты знал, потому что видел его взгляд. Тебе знаком этот тип людей. С самого дня своего рождения они стремятся к смерти, но что-то ломается, и вместо этого они становятся убийцами. Он разыщет тебя, и я вместе с ним. Так, что надеюсь, мы трое встретимся в темноте».
Едва послание было доставлено, Ваймс открыл глаза, уставившись в переборку, в которой как раз после вежливого стука открылась дверь, и в нее вошел стюард, внеся то, что с гарантией отгонит любой остаток кошмара - чашку горячего чая[56].
— Нет-нет, не вставайте, командор, — последовал веселый возглас стюарда, поставившего чашку в специальное углубление, которое какой-то умный человек предусмотрел, чтобы чашка случайно не соскользнула. — Капитан рад сообщить, что мы причалим через двадцать минут, Разумеется, вы можете остаться на борту и закончить завтрак, пока мы сделаем уборку в каюте, сменим быков, и, разумеется, пополним запасы еды, а так же возьмем на борт свежую почту и новых пассажиров. А еще, я рад вам предложить… — и он открыл перед носом Сэма огромную, размером с пивной живот, крышку подноса, — сандвич с беконом!
Ваймс проглотил слюну и мрачно спросил:
— Полагаю, у вас тут нет чего-нибудь вроде «мюсли»? — Все-таки, что ни говори, а Сибилла находилась всего в двадцати минутах от него.
Стюард выглядел озадаченным:
— Что вы! Разумеется у нас найдутся кое-какие ингредиенты, но, судя, по вашему виду, вы же не из тех людей, что уподобляют себя кроликам?
Ваймс снова подумал о Сибилле.
— Думаю, сегодня я как раз смогу похоже подергивать носом.
Несмотря на то, что каюта была класса люкс, по ее размеру этого не скажешь. Ваймс сумел побриться одолженной у стюарда «с добрыми пожеланиями от капитана, командор!» бритвой, и размеренно расставил таз, мыло, мочалку и длинное полотенце, с помощью которых он сумел выполнить своеобразный зарок данный своей матери, «мыть все, что можно увидеть». Он все сделал тщательно, и немного с грустью, понимая, что этот окружавший его крохотный деревянный мирок скоро исчезнет, и он вновь превратится в того же Сэма Ваймса, супруга и отца семейства. Однако периодически, по дороге обратно в респектабельный вид, он заглядывал в свое отражение и повторял: «Фред Колон!»
Люкс удобен для сна, но был так мал, что скорее был похож на гроб, и то подходящий только избранному трупу. Но наконец, когда каждый уголок Ваймса, до которого он сумел дотянуться, был, если не тщательно, то лихорадочно, намылен и отскребен мочалкой, и съедена больше подходившая для постящегося отшельника порция фруктов, перемешанных с орехами и толченным зерном, Сэм огляделся, не забыл ли он чего-нибудь, и увидел себя в зеркале.
56
Малоизвестный факт, но тихое постукивание чашкой из китайского фарфора по фарфоровому блюдцу прогоняет демонов (прим. автора).