— Нелькир — ваш кровный сын. Ему позволено проходить сквозь наложенные барьеры.
Балгруф не был глуп, а потому понял, что я не лгу. Сопоставив всё, что он знал о столь могущественной вещи, странное поведение сына и мои слова, он пришёл к неутешительному выводу.
— Фаренгар, можно что-нибудь сделать? — хрипло спросил он у мага.
— Как бы мне ни хотелось сказать «да», мой ярл, увы. Если клинок нашёл свою жертву, он не отпустит вашего сына, пока тот не умрёт или клинок не найдёт нового хозяина.
— Плохо, очень плохо. Нужно что-то придумать.
В эмоциях ярла царил полный беспорядок, поэтому я решил вмешаться.
— Ярл, позвольте мне поговорить с Мефалой. Если у меня не получится, то не получится уже ни у кого.
— Почему ты так в этом уверен? — спросил маг, опережая ярла.
— Я могу предложить Мефале то, чего не может никто, даже Мораг Тонг. Если клинок всё же подчинит меня, вы сможете спокойно от меня избавиться.
— Это точно, — процедила сквозь зубы Айрилет, но я её проигнорировал.
— Вижу, ты абсолютно уверен в своих силах, — Балгруф вздохнул. — Похоже, у меня просто нет иного выбора. Если ты спасёшь моего мальчика, я буду у тебя в долгу. Фаренгар, отведи его.
— Пошли, Дульвит, — Фаренгар уже стоял возле дверей.
Пять минут, три этажа, семь поворотов, и мы оказались в части замка, которая казалось совершенно заброшенной. Однако внешность бывает обманчива. Изучив наложенную на это место защиту, я должен был признать, что, не встреть я Альдуин и не ощути её мощь, сейчас у меня на затылке волосы встали бы дыбом и пустились в пляс. Это вам не игра, где один из опаснейших артефактов хранился в заброшенной кладовке.
— Ну и местечко, — поёжился я.
— А то! — самодовольно оглянулся Фаренгар. — Не один десяток мастеров работал на протяжении многих лет. Мне самому иногда бывает страшно здесь ходить, — добавил он, не сбавляя шаг.
— Ощущаю себя блохой, — признался я. — Неприятно.
— Ничего, скоро пройдёт, осталось совсем немного.
Действительно, через пару шагов давление защиты спало, и мы остановились перед закрытыми железными дверями, исписанными множеством рун.
— Всё, — Фаренгар указал на дверь, — пришли. Внутрь я не пойду, уж извини. Мне дорог мой рассудок.
— Ничего, я и сам думал попросить тебя подождать снаружи. Ну, была не была, — с этими словами я открыл дверь и вошёл внутрь.
Стоило мне переступить порог, как дверь захлопнулись за моей спиной, тут же покрывшейся мурашками.
Комната внутри была чистая, нигде не было ни пылинки, на каменном постаменте в окружении многих барьеров на мягкой ткани лежал клинок Мефалы. Его лезвие было обоюдоострым, слегка изогнутым, на манер катаны, и таким чёрным, что, казалось, поглощало свет — идеальным для убийств в тёмное время суток. Рукоять была искусно оплетена полосками кожи. Прекрасная работа.
— Нравится? — произнёс у самого моего уха мягкий грудной голос.
— Такое не может не нравиться, — я сглотнул. — Вот только его характер слишком своенравен. Он не знает, когда нужно остановиться, и в этом его проблема.
— Да, ты прав, это очень печально, — в голосе прозвучали нотки грусти и разочарования. — Но это не его вина. Просто он ещё не нашёл достойного хозяина, способного укротить его нрав.
— Я солгу, если скажу, что смогу укротить его, — до чего же волнующий у неё голос, скамп побери!
— Да, солжёшь, а я не люблю, когда мне лгут, и потому ты поступаешь правильно, игрушка Акатоша, — Мефала тихо рассмеялась и лукаво спросила: — Можешь, скажешь, почему не сможешь?
— Укротить его — всё равно, что подчинить его создателя, а я… — я глубоко вздохнул, — я ещё не настолько безумен, чтобы уверовать в то, что могу подчинить столь сильную сущность, как ты.
— Хороший мальчик, — Мефала снова засмеялась, — знаешь, что и когда нужно говорить, а когда лучше промолчать. Ты мне нравишься, как и то, что ты не боишься говорить со мной на «ты».
— Я польщён.
— Скажи, что, по-твоему, нужно, чтобы доказать мне, что ты достоин моего клинка?
— Достойная жертва.
— Правильно! — обрадовалась она, и по комнате вновь пролетел её шелковистый смех. — Я многих спрашивала об этом, но никто не смог дать правильный ответ, вечно отвечали всякую чушь. Хочешь владеть им?
— Да, хочу. Но я хочу быть достойным его.
— О, не просто владеть, но и соответствовать своему оружию?
— Да, орудие и его владелец должны быть достойны друг друга. Воин или крестьянин, вор или кузнец — каждый может достичь истинного мастерства в своём ремесле только тогда, когда находится в гармонии со своим инструментом.