— Шепард, что вы так странно на меня смотрите? — с ноткой недовольства поинтересовалась Лоусон.
— А? — вынырнув из раздумий, я обнаружил, что мой невидящий взгляд уперся аккурат в верхние «далеко за девяносто» Миранды. — Э… — проглотив так и просившееся на язык «А они настоящие, а потрогать можно?», тряхнул головой:
— Да вот, раздумываю, зачем «Церберу» настолько понадобилась коммандер Шепард.
Лоусон, вздохнув, повернулась к Тейлору:
— Ох, Джейкоб, я так и знала, что ты не сможешь промолчать.
— Миранда, я не говорил, что «Лазарь» — это проект «Цербера»! — тут же отмазался негр и подозрительно уставился на меня.
— Шепард?
«Ух, какие мы стали!» — я с умилением оглядел прожигающую меня настороженными взглядами парочку. Глазенки засверкали, ручонки к оружию потянулись…
— Мисс Лоусон, в следующий раз, когда вы будете проводить секретную операцию… не забудьте убрать со своей бесподобной формы эмблему организации, — я нахально ткнул пальцем в четко выделяющийся на груди Миранды логотип «Цербера». — Да на вашей жутко тайной станции эти эмблемы, по-моему, даже на туалетной бумаге отпечатаны.
И, насмешливо посмотрев на смущенно переглядывающихся церберовцев, протянул с сарказмом:
— Конспираторы.
Глава 4. Жизнь прожить — не поле перейти
Когда пациент хочет жить — медицина бессильна.
(врачебная мудрость)
Я думал, по прибытии на станцию меня сразу отправят общаться с Призраком, но не тут-то было. Уже в доке нас встречала нетерпеливая толпа в белых комбинезонах, которая вытащила меня из челнока и, радостно подвывая, буквально на руках донесла до медотсека. А там началось…
То, что у меня забрали геройский комбез, выдав вместо него балахон салатового оттенка, страшный, как моя нынешняя жизнь — это ещё полбеды, но вот потом… Просветили во всех местах, откачали литр крови, истыкали щупами, взяли соскобы и мазки, на целый час запихнули в капсулу диагноста, всей толпой водя вокруг хороводы и кудахча что-то на своем медицинском.
В конце концов я просто озверел, и когда один из этих наследников доктора Менгеле начал подбираться ко мне, как-то нехорошо поглядывая в сторону смахивающего на гинекологическое кресло агрегата, выдрал из подвернувшееся под руку хреновины полуметровую железяку, принявшись отмахиваться ею от извращенцев в белых халатах, с обещанием первому, кто ко мне прикоснется, сделать лоботомию ректально.
Черт его знает, чем бы все это кончилось, не появись Миранда и не отними у изуверов мою измученную тушку.
Вырвавшись из плена, я устало оглянулся на стекло в стене медотсека, за которым, сверкая безумными глазами поверх хирургических масок, скулила и скреблась алчущая моего тела толпа… нервно поёжился.
— Послушайте, Лоусон, где вы набрали этих отморозков от медицины?!
— Вы преувеличиваете, Шепард, наши ученые несколько увлеклись и… — менторским тоном занудила церберша.
— И чуть не разобрали меня на запчасти! — взвыл я.
— Успокойтесь, — ничуть не впечатлившись моим воплем, продолжила Лоусон. — Мы же должны были убедиться, что с вами все в порядке. Из-за проблем на станции «Лазарь» некоторые процедуры были не закончены.
Я машинально потер левую щеку, которую пересекали плохо зажившие шрамы. Хорошо хоть, красным не светятся, как в каноне.
— И как? Жить буду?
— Полные результаты обследования будут готовы только завтра.
— Тогда сегодня выдайте мне кровать, трусы и пистолет. Пистолет в первую очередь, без остального тут прожить можно.
Лоусон демонстративно закатила глаза.
— Зачем вам оружие, Шепард?
— Положу под подушку. Мне так лучше спится.
***
Получив часть требуемого, — пистолет все же не дали, с-собаки сторожевые, — я наконец-то за весь этот безумный день остался в одиночестве.
Правда, хоромы мне выделили ни разу не царские — небольшая, шесть на шесть, комната, отделанная светло-серым пластиком, такой же пластиковый столик в одном углу, узкая кровать в другом, дверь, ведущая в крохотный санузел и здоровенное зеркало в полстены.
Мда, надеюсь, я тут ненадолго, а то слишком уж на палату для душевнобольных смахивает.
Бросив на кровать выданные мне спортивный костюм с футболкой, я первым дело распотрошил небольшой пакет, выудив оттуда бельё.
Так, что тут у нас? Трусы. То есть, блин, трусики, белые. Ладно хоть не стринги, а вполне нормальные шортики. А здесь? Топик. И тоже не эротично-прозрачный, а нормальный, плотный. Настроение чуть улучшилось. Определенно живём.