— Мы вас более не задерживаем, принц, — холодно сказала Елена Седьмая.
И что это было? Маман же сама говорила, что не предпринимала ранее ничего серьёзного, поскольку ожидала восшествия на престол меня, своего сына. Теперь же она впервые не поддержала меня в столь важном вопросе. Может, мне следовало как-то мягче всё высказать?.. И не спеша? Да, может. Но сказанного не вернуть, ибо слово — не воробей.
Я шёл по дворцовым переходам, оставаясь во власти своих дум. Вдруг, чей-то радостный голос проник в моё сознание:
— Ваше Высочие! Как я рад нашей нечаянной встрече!
Блин-компот! Князь Шаликов… Как не вовремя! Но Пётр Ипполитович не заметил моего состояния и продолжил:
— Я завтра убываю в имение и хотел поблагодарить вас за то участие, которое…
— Значит, — перебил я словесное изливание, — всё состоялось к вящему удовольствию?
— Именно так!.. Именно так! И сие просто невероятно!.. — князь снова принялся плести кружева изящных слов.
— Раз так, то и я рад сему, — снова перебил я собеседника. — К сожалению, государственные дела не дают мне возможность в подробностях всё расспросить, но мы обязательно ещё поговорим на интересную для нас обоих тему.
— Да-да, Ваше Высочие, — радостно ответил Шаликов. — Всенепременнейше поговорим… Позвольте откланяться и собираться в дорогу. Не терпится начать готовиться к будущей свадьбе.
— Не забудьте принести благодарственные жертвы богам, — спохватился я.
— Конечно-конечно!.. И Гере, и Зевсу, и…
Но я уже не слушал князя и продолжил свой путь.
***
— Ну, как идут дела, ваша милость?
Барон Верёвкин явился ко мне с еженедельным докладом с неразлучной папкой в руках. Мужчина заметно осунулся со времени последней аудиенции, но старался выглядеть бодрым.
— Дела идут, мессер, — попытался улыбнуться собеседник. — Возможно, не так хорошо, как хотелось бы, но в целом всё под контролем.
— Начнём с главного вопроса, ваше благородие: составлен ли план по повышенному вниманию в отношении императрицы?
— Не извольте волноваться… И составлен, и начинает воплощаться.
— Тогда продолжайте отчитываться по текущим делам, — милостиво разрешил я и потянулся к чаю с булочками.
— Из всех главных кандидатов на пост первосвященника наиболее подходят два: Колот Аристархович Николаи и Мелетий Власович Николаи. В подчинении у первого храмы Аполлона, а у второго — храмы Гефеста…
— Подожди, подожди, — неожиданно для себя прервал я докладчика. — Почему у них фамилии одинаковы?
— Так они же братья, — с некоторым удивлением ответил Верёвкин.
— Ага… семейственность… — пробубнил я. — Второй, как мне кажется, предпочтительнее, поскольку Гефест… Но это не имеет принципиального значение. Главное — чтобы был амбициозен и гонял своих подчинённых в хвост и в гриву.
— Мессер, — ответил барон. — Они оба вполне амбициозны.
— Хорошо, — кивнул я. — Пусть министры голосуют за них, а кто именно получит место первосвященника, мне всё равно. Что там дальше?
— Хочу представить руководителя контрразведки.
— Позже, — отмахнулся я. — В начале следующего месяца. Если считаешь этого человека достойным, то пусть он начинает работу.
Верёвкин сделал поклон.
— Слушатели курса по подготовке разведчиков прошли необходимые экзамены и готовы приступить к своим первым обязанностям.
— Сколько их?
— Семнадцать юношей и девять девушек.
— Устрой им торжественный выпуск типа обеда с речами и прочими сопутствующими… — я неопределённо покрутил рукой в воздухе. — И пусть приступают. Куда их пошлют?
— Как и оговорено: в Булгарию, Хазарию, Жемайтию и в германские земли.
Я кивнул.
— Далее, — продолжил Верёвкин. — Прошу выделить денежные средства на открытие семи новых офисов в губернских городах.
— Давай, подпишу… — я потянулся к перу.
Доклад занял ещё минут двадцать, и барон ушёл, а я предался прерванным размышлениям. О ком? Об императрице, конечно же! Надо быть слепым, чтобы не заметить её ко мне охлаждение. С чего вдруг? Всё же нормально было до отбытия в Хазарию. Гормоны виноваты и ранняя менопауза? Возможно, конечно. Я не врач и подобное определить не могу, а лейб-медика Белозерского спрашивать смысла нет. Он сразу начёт напоминать, что Гиппократу клятву давал и прочую лабуду на уши вешать.