Темный эльф в этот момент заполнял судовой журнал и явно был не в духе.
— Кто разрешил его сюда впустить, морской ужас тебе в жены⁈ — рявкнул на часового Валор, бросив беглый взгляд на стоявшего перед его столом генерала.
Однако в следующую секунду Кшас напрягся и, подняв глаза, уже куда внимательнее разглядел Стального. Отметив его бледность, застывшую позу и остекленевший взгляд, тёмный эльф ахнул и, «подорвавшись», быстро кинулся к серванту и, открыв дверцы, вытащил оттуда пузатую бутыль и два кубка.
— Вы всё-таки это сделали⁈ — щедро налив что-то люто алкогольное, Валор буквально впихнул кубок в застывшую конечность Морица. — Что молчишь, как всё прошло⁈ Что решил дракон? Всё плохо⁈ Хотя о чём я говорю, если ты сидишь тут передо мной, то явно шансы есть!
Почувствовав в металлической руке знакомую тяжесть, Мориц профессионально опрокинул её себе в рот, после чего вновь подставил кубок под бутыль, однако рука главнокомандующего так сильно тряслась, что Кшасу пришлось с силой её останавливать, чтобы всё не расплескалось.
— Ну⁈
— У нас получилось! — выдохнул Мориц, растекаясь лужицей на кресле. Валор был не лучше, рухнув уже на своё сидение.
— Проклятье! Я и не думал, что получится! — выругался морской, а ныне небесный волк и, открыв стоявшую на столе шкатулку, с удовольствием закинул в рот несколько порций крока — чёрной травы для жевания.
Перед тем, как пойти к дракону, Мориц тесно общался с капитаном и, заодно, адмиралом их флотилии, поэтому тёмный эльф был в курсе их самоубийственной авантюры.
— Сегодня вы сделали такое дело… прям ух! — с чувством заявил Валор. — Если бы у меня в команде было побольше таких парней, как ты, Мориц, то я бы в своё время подмял бы все пиратские острова Литуина!
— А ну не путай, это ты у меня под командованием, а то забыли, кто тут главный, — раскраснелся Мориц, приголубив уже третий кубок. — Сколько до столицы вообще лететь-то осталось? А то прям подраться захотелось.
— Ещё день, — ухмыльнулся адмирал. — Мои парни уже заметили неразбериху возле последних крепостей, мимо которых мы пролетали, так что его величество император уже явно знает о нашем приближении.
— Ха! Думаешь, нас уже встречают?
— Готов поставить на это свою треуголку. Вопрос лишь в том, что планирует наш повелитель? Столицу охраняет столько могущественных чародеев, что стоит собраться даже половине из них, как мы обратимся в пыль лишь от их взгляда…
Тем временем, спустя всего один день, великий и могучий правитель самого крупного государства Тароса, Максимилиан Боргур, был в гневе, и на это были веские причины.
— Что значит, великий чародей Дюма отказался покинуть свою башню? — с обманчивым спокойствием спросил он у Бертрама Хойца, своего доверенного высшего вампира. — Я, как император, несколько дней назад приказал ему встать на защиту столицы!
— Великий чародей просил передать, что он приносит свои извинения, но его эксперимент по выведению редкого сорта магических бабочек нельзя отложить, и он требует всего его внимания. — Даже Хойц слегка поджал губы, возмущаясь абсурдностью ситуации.
— Бабочки? — в неверии повторил император, который уже почти полтысячелетия жил на этом свете. В ярости он вскочил и бросил в Бертрама магическую печать. — Его оправдание не выполнять мой приказ — это бабочки⁈
— К моему сожалению, да, повелитель.
— О боги, грёбанные маги! — в ярости воскликнул император, вставая из-за стола и нервно подходя к окну. — Хорошо, тогда прикажи позвать Эдриша Тшеина. Этот самодовольный полуэльф всегда слишком много о себе думал, но, хоть он и целитель, его ранг — верховный маг.
Ответом императору был лишь тяжелый вздох, который заставил его напрячься.
— Что-то случилось и с Тшеином⁈
— Да, его ученики признались, что их господин находится в глубокой медитации самопознания, поэтому он не выйдет из своей башни…
Император налился дурной кровью. Несмотря на свой преклонный возраст, человеческая и нечеловеческая глупость всё ещё могла пробить даже его «пофигизм».
— Безумного архимага Кратуса беспокоить я и не предлагаю, а значит, что? Когда это требуется, столица совершенно беззащитна⁈ — одного упоминания Кратуса хватило, чтобы Хойц, несмотря на весь свой самоконтроль, передернулся.