Роман ласково улыбнулся дедушке и произнес:'Ну, та що тут поробиш! Давайте, мій дорогий, з Вами розрахуємося ... '
'Давайте!- с готовностью и поистине холуйской улыбкой отвечал северо-американскому гостю добрый ОУН-овский ( провiднык УНА-УНСО) дедушка...
Потом, чуть отстранившись, с интересом стал наблюдать, как из тугих губ Романа вдруг потянулась на широкую грудь тоненькая красная ниточка....
Затем, по-хозяйски бережно, выдернул из его левого бока аккуратно, чтобы не погнуть, воткнутую - исключительно меж рёбер- миниатюрную заточку, спрятал её, вставив в свой потёртый стариковский батожок, обшарил карманы покойника (ему все равно уже денег больше не надо, а дедушке - приятно!), и кряхтя- старость не радость- вылез из РАФика... поджечь бы! Да уж ладно...
Оставить отпечатки пальцев дедушка не боялся- перед выходом на дело он аккуратно смазал подушечки пальцев бесцветным лаком...а глупый, потому и ныне покойный Роман верно решил, что у дедушки простатит- мол, от того долго в вбиральне сидит... ага, простатит...
Да дедушка ещё сам кого хочешь - вИебет ...
'Ох, потише, ребра поломаете- Лаврентий Павлович открыл глаза и властным движением отстранившись от рыдающего от счастья Заспанова, близоруко щурясь, наклонился к схваченному крепкими советскими руками террористу.
'А чего это от него так воняет? Обосрался, что ли?'
'Гады, мерзавцы, кроваваягебнявсёравномы... эк! Эк! ЭК!!'
'Товарищи, хватит его уже бить... пожалейте членов Трибунала...'
'Какого трибунала?'
'Народного, понятно... что, нет? Будет. Дела о террористах, шпионах, врагах народа, вредителей- будут рассматриваться в течении двадцати четырёх часов... без права кассации! Народным трибуналом. Да.
И всё же... чем так воняет?'
Лаврентий Павлович опустил глаза...и про себя ахнул. Потому что его мокрые ботинки и отвороты брюк были насквозь мокры, покрыты ржавой тиной и издавали мерзкий запах сероводорода... а ведь , когда шёл к Мавзолею, были начищены до блеска!
Чудны дела Твои, Господи...