Майор со сна, в темноте, в дыму дотянулся все же до пистолета, бабахнул наугад в разные стороны, а по том, совершенно очумев от угара, выбил окно и вывалился из комнаты, с размаху приложившись к столетнему кресту из добротной лиственницы – железного дерева, которое даже в воде тонет.
При свете майор обнаружил у себя кривые тонкие ноги, нелепо и длинно торчащие из-под рубахи. Он подобрал эти ноги, встал – медленно, по частям, выпрямился, увидел крест, вгляделся и прочитал крупную эпитафию: “ Незабвенному поддонку Стукалину от стаи товарищей”.
Это было для него последним ударом. Хорошо, что пистолет остался где-то в дыму, а то майор мог натворить черт-те что.
Офицеры и сверхсрочники подхватили Стукалина, все время заваливавшегося вбок, и уволокли к кому-то в дом, приходить в себя, лечиться. Утром этот, крестом контуженный воин, вызвал из Иркутска особистов. Нас, конечно, кто-то сдал, но особисты предпочли спустить дело на тормозах, так как связываться с институтскими или с дембелями как-то не принято. Одни – будущие офицеры с высшим образованием, вторые – почти гражданские. Дали по пять суток губы.
На ближайшей губе в поселке Залари нас не приняли, “Своих, – говорят, нарушителей хватает, будем мы еще из других частей брать.
– Езжайте обратно, – строго сказал начальник. Переночевав у меня дома (мама напекла пирожки) утром сели на поезд, прошлись по утреннему лесу и стояли сейчас перед майором, на лбу которого синяк за эти сутки изменил цвет – из лилового он на чал уклоняться в зеленую часть спектра.
– Почему не приняли? – не понял сперва Стукайло. – Кто не принял?
– Разрешите доложить, не принял начальник караула. Мы утром прибыли на гауптвахту, начальник караула приказал нам возвращаться обратно.
Майор взглянул на мое невинное лицо и взялся за грудь. Похоже, что я становился для майора сильным аллергеном.
Но больше в моей службы происшествий не случилось, замполит посетовал, что майор из-за своих дурных амбиций отрывает от боевого дежурства ценного радиста. Майор был, как все подлецы, трусоват. Так что дослужили, вернулись домой и получили по одной звездочке на погоны. Потом будут сборы, автоматические повышения звания. Где-то к пенсии стану капитаном запаса.
На фото: автор
Глава 3
Серый рассвет никак не мог пробиться на Столярный переулок. Баня краснела в неоновых просветах фонарей, дорогие машины отдыхали у тротуаров, как совершенные хищники. Еще недавно я не имел сигаретки, а ночевка в подъезде представлялась мне идеалом.
Мы остановились напротив педучилище, в стороне от бани. Там, где и стоял в прошлый раз несчастный киллер, которому я по нелепой случайности засадил пулю в легкие.
Тело второй моей жертвы уже убрали. Несомненно, он был не единственным наблюдателем. Кто же будет наблюдать за мной? Ни этот ли, буденовец?!
Мы заглушили мотор. Вихлявый беспрерывно болтал, но я не прислушивался. Я старательно прикладывался к бутылке, пытаясь думать. Безмятежное пребывание бомжом основательно отучило меня от этой процедуры.
Двери бани то и дело открывались, выкладывая на тусклый асфальт сияющие полотнища света. Владельцы лакированных зверей советского автопрома завершали ночь утех.
– Его машина вон там. «Волга-пикап». Скоро он должен выйти. Он обычно в это время уходит. И несколько часов отсыпается. Адрес записать или так запомните?
Я покосился на вихлявого. Не сказать, как раздражал он меня. Особенно его усы.
– Вот, вот. Выходит. Два охранника с ним, третий открывает машину.
Моя потенциальная жертва отличалась мелкой конституцией. Этакий подросток в дорогом пальто до пят. Лицо его я толком разглядеть не мог. Интересно, как собирался его грохнуть мой предшественник, если ручка с фонариком подразумевают близкий контакт. Вряд ли они могут стрелять на таком расстоянии? По крайней мере, убойно. Или у него было что-то более основательное.
– Ну все, я вас оставляю. Адрес повторить?
Вот чего я не ожидал. Как оставляет? Какой адрес?
– Повтори, – сказал я.
– Калашниковский проезд семь. Там домик всего на две квартиры. Не забудьте, что время у вас не много. Чао.
Буденовец вывинтился из машины и, словно призрак, растворился в полумраке.
Зрение у меня последнее время пошаливает. Какие-то странные мзменения поисходят в моем организме. Побаливает сердце, зрение слабеет, виски уже совсем седые. Читал, что после нескольких лет комматозного сны люди мгновенно старятся. Может и попаданцы тоже… Но слух пока прекрасный. Я слышал в открытое окошко его чавкающие по слякоти шаги, потом хлопнула дверца. На ту сторону он не переходил, по эту сторону находится всего три машины. Скорей всего он в третьей. Да ему, наверное, и не нужно скрываться. Скорее всего, эти наблюдатели предусмотрены договором? Впрочем, откуда мне знать. Мне избавиться от него надо.