Прошла неделя, вторая. Чуда не происходило. Поставленная у забаррикадированных дверей стража периодически слышали скрежет и царапающие звуки за дверью.
Иных вариантов, кроме как вмешаться я не видел. Сделать это как-то «инкогнито» тоже. Мимо стражи не проскользнешь, дверь незаметно не вскроешь.
— Здорово мужики! Караулите?
— Здорово… Караулим.
— Сегодня скреблись?
— Пока еще нет.
Взглянув магическим взглядом, я не обнаружил никого живого прямо за дверью. Хорошо.
— Открывайте, пора их уже убивать, раз они сами не уходят.
— Ага… смешно.
— А я не шучу, — сказал я, добавив металла в голос, — Открывайте, я с ними справлюсь.
— Что, совсем жить надоело, Огарок? С голыми руками на морозных пауков?
— Открывайте, или я начну с вас, бездельники, — сказал я, и между моих рук зазмеилась молния.
Эх… правду говорят, «добрым словом и револьвером, можно добиться большего, чем одним только добрым словом». Доблестные защитники засуетились и отодвинув засов гостеприимно отворили передо мной двери шахты. То ли испугавшись меня, то ли желая поскорее отправить на встречу хищникам.
Зайдя внутрь и не увидев по близости пауков я призвал грозового атронаха и отделив от себя маленький фрагмент души прицепил к нему и через него дистанционно руководил им и подпитывал его электричеством, чтобы он не терял заряд.
Следуя за спиной атронаха, метрах в восьми, на пределе видимости, я вместе с ним зачистил шахту. Не так уж и много их оказалось, восемь штук. Причем только двое довольно крупные, а остальные относительно мелкие. Похоже семейство. На всякий случай я завалил прокопанный орком проход в пещеру и еще раз обошел шахту. Все, больше пауков нет.
Прихватив одного крупного телекинезом я отправился на выход.
— Открывайте! Все, пауки больше никого не побеспокоят. Мертвые не кусаются! (хотя некроманты тут бы возразили).
— Точно?
— Точно, точно. Я даже притащил одного, чтобы вы полюбовались!
Дверь открылась и меня с моей добычей встретила толпа шахтеров. Их взгляды бегали между мной и мертвым пауком. Гнетущее молчание давило на нервы…
— Как-то вы сдержанно выражаете радость, — пробормотал я, — Всё, шахта снова безопасна, можно работать!
— Так ты, выходит, маг что ли? — произнес Филньяр.
— Ты так говоришь, как-будто это что-то плохое.
— Нет, нет, ничего плохого, более того, сейчас это оказалось очень кстати… Помощи из Рифтена мы бы ждали еще долго. Просто неожиданно все это и странно, узнать все эти месяцы рубил руду и толкал тележку маг, для которого, наверняка есть более простые способы заработать себе на жизнь.
— Да, да! Именно! — раздались возгласы из толпы.
— И кто знает, чего ты там еще скрываешь? — добавил Одфел, — Может ты это, некромат какой-нибудь, или даэдрапоклонник?
— Люди, я с вами уже четыре месяца. Сделал ли я кому-то что-то плохое, чтобы меня подозревать во всяких ужасах?! У меня есть свои причины жить так, как я живу. Что в этом такого?
— Ну… и в самом деле, — произнес Грогмар, — Просто неожиданно это все.
— Ладно, пауки мертвы, а значит можно начинать работать! — опомнился бригадир. — Давайте вытащим их и продолжим работу. Сколько их там еще?
— Семь.
— Вот! Вытащим всего… всего семь дохлых пауков и наконец продолжим работу! Половинная норма для всех и праздничный ужин вечером!
Люди засуетились, работа пошла. И вроде бы все по-прежнему, но… как-будто между мной и всеми остальными возникла прозрачная стена. Когда что-то такое происходит в отношениях с одним человеком, что-то еще можно исправить, извиниться, объяснить, доказать… Но когда с коллективом….
Вечером, после ужина ко мне подсела Сульга и тихонько спросила:
— Скажи… ты ведь не только можешь молниями там всякими врагов убивать, да?
— Не только. А что?
— Это не из-за тебя ли у меня улучшилось самочувствие? — спросила она и заглянула мне в глаза.
— Я всех вас лечил. Понемногу, чтобы не привлекать внимания. Чтобы не вышло то, что в итоге вышло… Сама-то что думаешь?
— Я знаю, что работа целителя такого уровня стоит очень дорого. Не так уж много их в Сайриме, куда больше чем тех, кто нуждается в помощи. И все они, помимо богатства окружены почетом и уважением. То, что ты помог мне не потребовав ничего взамен — уже говорит о многом, ну а то, что бы готов творить добро тайно… Я понимаю, что у тебя была не простая жизнь, — тут она внезапно провела ладонью по моей обожженной щеке, — И, вероятно, эти глаза видели такое, что мне и вообразить сложно и у тебя есть веские причины жить так, как ты считаешь нужным. Я верю тебе и моё мнение, если это что-то для тебя значит, стало лишь лучше.