Сравнительно небольшой домик (по сравнению, например, с Зимним дворцом) с яркой для XIXвека вывеской с крупными «Аз, Буки» и мелкими «Школа языка» находился действительно на Мойке, почти у реки. Вот как, я почти сам дошел - удивился-восхитился попаданец, - все же потомственный петербуржец!
В домике с ним быстро разобрались, увидев, что он, во-первых, дворянин, а, во-вторых, уже немного грамотен и его надо не учить, а только доучивать.
Все это сыграло весьма двойственные последствия. Как к дворянину, к нему относились очень вежливо и предусмотрительно, учителя и учебные пособия были самые лучшие. А с учетом уже имеющейся подготовки, его сразу включили только в индивидуальное обучение, что, разумеется, приводило к более эффектным результатам, чем групповое.
Минус в таком подходе, прежде всего, заключался в цене. Если простонародье в групповом процессе обучалось, в конечном итоге, за полтину, в крайнем случае, за рубль, то он, российский дворянин, вынужден был за каждый урок отдавать по рублю. По РУБЛЮ, это ж в эпоху Николая Iого-го такие деньжищи!
Ладно, Господь сподобился, дал ему деньжат на первое время, а то ведь хоть караул кричи! А так, собственно говоря, у него возникла только одна и совершенно другая проблема. Анна, так звали его училку, планируя их сталинскую пятилетку, обозначила срок обучения — три - четыре месяца. За что он, благодарный, должен будет заплатить около шести рублей серебром.
Тут Андрей Георгиевич ее сразу обломил. Деньги у него были, даже такие огроменные. А вот времени не оказалось. И он тут не виноват, объективные обстоятельства такие. Придется школьный срок урезать.
Бедная невзрачная девушка оказалась в трудном положении и посмотрела на него, как ангела, оказавшегося вдруг чертом. Попаданец ее понимал. Женщине в XIX веке полагалось очень скудное жизненное пространство — кухня, церковь и, м-м-м, спальня (не ошибаюсь?). Она и так уже заступила красную черту, став учительницей. И, конечно, лезть в область руководящих указаний совсем не хотелось. Получишь невзначай по бедной башке.
Андрей Георгиевич ей помог. Для начала он с удовольствием, как она не отбивалась (не сильно), расцеловал в румяные щеки и, изловчившись, в губы. Потом выступил со встречным планом — пятилетку в четыре года. То есть они обучаться не за три, а за один месяц и за те же большие деньги.
Анечка еще более засмущалась, потрогала зацелованные щеки (не укусил ли, гад?), насупилась:
- Я не могу это решать, Андрей Георгиевич.
- А вам я дам премию в один рубль серебром, - посулил попаданец. Хитро подсказал: - если со мной все получится, ваше ведомство даже может предлагать новую облегченную форму обучения.
- Ах, ваше благородие, - вырвалось вдруг у девушки, - вам-то хорошо говорить, а я так тяжело сюда попала! Не очень-то хотелось бы потерять это место.
Андрей Георгиевич взял ее за подбородок и принялся смотреть прямо в глаза. Анечка смело поглядела в ответ и тут же отвела взгляд в сторону.
- Да она же элементарно боится, - понял он, - это в XXI веке женщина приравнялась к мужчине и азартно лается с ним. В XIX веке женщина еще только друг человека и ей можно твердо быть только любовницей или хозяйкой. А остальное приравнивается к ходьбе по тонкому льду. То ли будешь жить, то ли пойдешь ко дну текущей жизни, - Андрей Георгиевич ее понимал. Тяжело на дне в любом столетии. Охо-хо!
- Анна Гавриловна! - официально объявил он, - с такими предложениями выхожу я, представитель благородного сословия, а не вы. И говорить о своих требованиях буду САМ. Понятно, милостивая сударыня?
- А я? - вновь посмотрела она на ученика теперь уже вопросительно-смущенно, - как мне быть в таком случае?
- А вы всего лишь должны знать о моих намерениях, - холодно закончил он, - более ничего я от вас не требую.
М-да, как это не трудно для попаданца, но с простонародье в условиях XIXвека можно говорить только так — грубо, надменно и свысока. Особенно в чиновничьем Санкт-Петербурге. Иначе тебя просто не поймут.
С руководством этой школы он так и говорил — твердо и надменно. Его директор — мужчина уже в годах, но не из благородного сословия, хотя и в чинах, все прекрасно понимал. Он с ходу принял все предложения, ни в чем не усомнившись. Но и цену загнул — в два раза от стандартного дворянского!
К счастью, к этому Андрей Георгиевич был готов. Все-таки XXIвек! Немного пободались. В конечном итоге инициатива обошлась попаданцу только в четыре рубля серебром сверху (плюс один рубль серебром Анне). Она, правда, еще не согласилась на этот рубль, но он уже дал свое дворянское слово.