Шли дни, недели... началась весна. После раскрытия заговора с целью уничтожить одного неугодного элементаля, Окамэ казнил несколько высокопоставленных нессов, виновных или как-то замешанных в государственной измене. А потом сознался мне, что в том списке были и те, кто давно ему мешал, но не давал повода. Это было нечестно, это было подло, но я лишь прижималась к мужской груди и... любила. В конце концов, ему виднее, как править целым миром так, чтобы в нем царил порядок и достаток.
Каждый день Окамэ открывал для меня переход в академию, где я часами просиживала в библиотеке, общалась с профессором и преподавала. Это занятие неожиданно пришлось мне по душе. Если какой-то узор мои ученики не могли повторить, я изменяла его, непременно вызывая вздохи восхищения студентов. Я учила их думать и творить, часто мы садились кругом, стараясь придумать что-то новое, но непременно ценное и важное. С самыми талантливыми учениками мы часто отправлялись в пограничные земли, где создавали деревья-охранники. Это был тяжелый и кропотливый труд, но и наши творения значительно отличались от того первого образца. Теперь они умели запоминать происшествие, звать на помощь, драться и даже переходить с места на место.
Среди студентов такая вот вылазка со мной на границу считалась чем-то вроде подвига, и иногда даже вспыхивали драки за свободное место в отряде. Я наконец была важной и ценной. Я приносила пользу, делилась знаниями, раздавала любовь... – все это делало меня счастливой.
Часто в академии мне помогал Илэр, у которого оказались большие способности к огненной магии. Мы решили, что во время того лечения часть моей силы прижилась в демоне и теперь начала развиваться. Он был самым любимым и самым способным моим учеником. Вместе мы планировали открыть и свою магическую академию в Нижнем мире. До сих пор высшие учебные заведения были только военного направления, а все желающие обучаться магии отправлялись в Арааз. Окамэ, выслушав нас, дал карт бланш: «Учеников я к вам нагоню...». В этом был он весь – мой демон. Грубая сила правила бал в Нижнем мире, но все чаще Повелитель обращался ко мне, когда пытался найти другой выход из ситуации. И пусть понадобилось много времени, его подчиненные начали иначе относиться ко мне.
Не знаю откуда именно, но пошел слух о том, что я влияю на решения, принимаемые Окамэ. Моя утренняя почта начала пестреть конвертами с проектами и идеями разных чиновников. А благодаря тому, что отвечала я всем, все чаще появлялись письма и обычных демонов, которые, живя в глубинке, не из чужих слов знали о проблемах и путях их решения. Так наш мир начал развиваться, расти и изменяться к лучшему. Достаточно было просто услышать народ.
Все это не было просто или легко. Не раз и не два меня пытались убить, обмануть или втянуть в чужие интриги, но меня оберегал демон. И даже если Окамэ находился в другом мире, его Тьма непременно сопровождала меня везде, оберегая, защищая, придавая сил и уверенности... любя.
– Несса Лана, к вам посетитель, – горничная склонилась в глубоком поклоне. В моей магической сети она так ярко горела преданностью и любовью, что мне было неловко на нее смотреть. И пусть я решила проблемы ее деревни, освободив их от непомерных налогов нечистого на руку несса, заслужила ли я подобного отношения?
– Кто там, Парея?
– Леди Изалда, моя Повелительница.
Я вспомнила, как мы с Окамэ пытались пожениться... О, это надо было видеть. Собрались все, и даже местные боги, императорская чета Арааза и правители Верхнего мира. И вот мы в красивых нарядах, рука об руку, поднимаемся по ступеням к алтарю, где жрец рассекает наши ладони. Кровь наполняет чашу и... ничего не происходит.
Минута тишины, а затем Смерть начинает ржать. Оказалось, что мы уже так глубоко и навсегда женаты, что не существует ритуала, способного связать нас друг с другом еще сильнее. Он преодолел черту, разделяющую демиургов и их творения, чтобы меня вернуть, а я всего лишь умерла и родилась снова, чтобы быть с ним. Какие еще доказательства нужны?
Сгорбленная, старая женщина сидела в глубоком кресле, натянув шаль на тонкие плечи. Ее седые волосы выбились из прически, а тонкие пальцы дрожали, несмотря на прикладываемые усилия.
– Изалда? – я остановилась в двух метрах от нее, не узнавая ту, которая в свое время заменила мне мать.
Целительница посмотрела на меня выцветшими глазами. Казалось, она засыхает:
– Я скоро умру. Ты ведь видишь это?
– Да, – подойдя, я присела перед ней и взяла за руки.
– Я пришла извиниться. За глупость. За недальновидность. За то, что оставила тебя одну в трудную минуту. Знала бы ты, как я корила себя все эти годы, – Изалда длинно выдохнула. В ее глазах не было слез, она порывисто дышала, словно сражаясь за каждый вдох. – Вскоре после того как тебя не стало, варвары были полностью разбиты, а Оргархон покончил с собой. Я осталась одна. Ты знаешь, что стало с варварами?
– Да. Мужчин убили, а женщин, стариков и детей расселили по всему Нижнему миру, чтобы они ассимилировались.
– Так все и было, – она вздрогнула, борясь с усталостью. – Мой жизненный путь подошел к концу. Я отдала последние силы, чтобы прийти к тебе. Я хочу попрощаться. Простишь ли ты боль и предательство мне, простой женщине, та, что стала Повелительницей целого мира? – ее голос был торжественным, а глаза смотрели прямо в душу.
– Я простила тебя еще тогда. Я могу понять любовь к мужчине, затмевающем небо.
– Прощаешь ли ты меня, девочка, что стала мне дочерью?
– Я простила тебя, – слезы, готовые сорваться из глаз, размыли черты сидящей передо мной женщины, делая ее прежней.
– Простила ли ты меня, свет в ночи души моей? – одинокая слеза прочертила влажную дорожку на ее щеке, а я застыла, с неверием смотря в уставшие глаза.
Душа. У нее есть душа.
– Я простила тебя. Простила еще тогда. Я люблю тебя, – я сжала ее ладони, но Изалда вырвала руки.
Встав, она заставила подняться и меня, а затем крепко обняла:
– Я ждала целое столетие, чтобы услышать это.
Она умерла той же ночью, в комнате, где ее провожали в последний путь названная дочь, ее муж, друг Никита и... бог смерти. Умерла в спокойствии, веря, что это не конец.