В голове звенит так сильно, что я, рискуя уронить куль с Повелителем, ощупываю грудь в поисках амулета абсолютного щита: на месте. Значит, я просто устала, стресс, может, заболеваю, но накатившая на меня дурнота – это не из-за менталистов, это не потому, что меня пытаются взять под контроль.
– Живее! Шевелитесь! Вестники могут прорваться! – кричат стражники.
Кто-то падает в воду. Плачут дети. Кричат.
Меня притискивают к борту. Кораблик вздрагивает, когда трап стаскивают.
– Посторонитесь, дайте пройти! – гаркают матросы, отшвартовываясь.
На возвышении кормы, среди женщин и хныкающих детей, поднимается мужчина, вскидывает руки, и распущенный матросами парус надувается от порыва ветра. Ветер свистит над нашими головами, толкая корабль прочь от переполненной пристани. Следом бросаются отчаявшиеся люди.
Оглядываюсь на пылающий город: несколько разноцветных драконов ныряют к нему, выдыхая на улицы пламя и воздушные вихри. Где-то там пронзительно орут вестники Бездны. В дальнем конце города вздымаются к небесам ледяные штыри, нанизывая на себя чёрных извивающихся тварей.
– Великий дракон, спаси, Великий дракон, защити, – причитает кто-то рядом. – Огороди нас от тварей Бездны, даруй спасение, как даруешь свет!
Кто-то подхватывает молитву. И вот уже трое… пятеро… десятеро… почти все начинают повторять:
– Великий дракон, спаси, Великий дракон, защити от тьмы…
Кто-то шепчет:
– Несокрушимая Магарет, мне рано спускаться в твои подземные чертоги, позволь ещё побродить в солнечном мире, и я буду приносить в твой храм и на похороны богатые дары…
– Великий дракон, смилуйся над нами, обрати пылающий взор на слабых чад своих…
Повелитель недовольно фыркает, шепчет что-то, но его не слышно за всеобщим бормотанием.
Сильнее подувший ветер задевает наши головы, норовит сдёрнуть мой капюшон, и я, потолкавшись, разворачиваюсь к воде. Вдали гневно ревут драконы.
С судна пылающий Нарнбурн теперь видно лишь по столбам дыма и кружащим над ним драконам.
Кажется, вырвались… и, надо сказать, я даже чувствую себя лучше, хотя сердце стучит ещё слишком часто…
Повелитель утыкается мордой мне в грудь, просовывается в декольте украденного в покинутом доме платья. Как-то весьма двусмысленно туда дышит и снова тыкается мордой. Но вроде он не должен человеческими девушками интересоваться… или ему всё равно?
– Прекрати, – цежу я. – А то за борт выкину.
– Так-то ты со спасителем разговариваешь? – шипит Повелитель, продолжая тыкаться в грудь.
– Ты хам. Наглец…
– Да что тебе, жалко, что ли? У тебя их всего две, даже посмотреть особо не на что.
– Вот именно: всего две, и все мои. А ну убрал морду, а то… усы отстригу. И ещё кое-что.
– Пф!
Повелитель всё же отодвигается, и я вздыхаю с облегчением, хотя зверюга здоровый, и держать его не слишком легко. Ещё покрутившись, удаётся пристроить его на перилах.
Прикрыв глаза, позволяю себе раствориться в лёгком шелесте молитв, всё более радостных, преисполненных надежды и облегчения. А сама думаю, что теперь делать и куда бежать.
Сердце ёкает: а что, если вернуться к дому Лаэра? Ведь Саран не знает, где меня искать, но если сбежит, ему потребуется какой-то ориентир, место для начала поисков. И дом, в котором мы встретились последний раз, идеально для этого подойдёт.
К тому же Саран может думать, что я так и сплю замороженная в сугробе – да он точно бросится туда в первую очередь!
– Ты чему улыбаешься? – Повелитель осмотрит на меня из-под уголка кулька.
– Ничему, – тут же мрачнею я.
Да, надо возвращаться к дому Лаэра. Там, правда, жить невозможно и запасов нет… Надеюсь, Шурн будет рад меня видеть.