Когда я шагнула следом через порог, первым моим впечатлением было, что мы в костюмерной кладовой к какому-нибудь историческому фильму. Вдоль стен громоздились сундуки, из-под чьих неплотно закрытых крышек выглядывали ленты и углы тканей; тюки, на которых лежали груды платьев, плащей и ещё какой-то одежды; стойки с самой разнообразной обувью.
— Так-так. — Завхоз закрепила лампу на специальном крючке в стене и зажгла ещё пару её товарок. — Пожалуй, — она безошибочно вытащила из ближайшей стопки тёмное платье, — вот твой размер. Примерь-ка.
Ёжась не столько от прохлады кладовой, сколько от неловкости, я сняла свитер и натянула платье прямо поверх джинсов.
— Ага. Вот здесь крючок перестегнуть, здесь шнуровку подтянуть, — госпожа Бист крутила меня туда-сюда, как куклу, — и будто на тебя сшито! Что скажешь?
— Э-э. — Без зеркала я смутно представляла, как выгляжу. — Ничего так. Удобно.
— Замечательно. — В руках у завхоза уже была пара плотных чулок. — Теперь это.
«Меня что, прямо сейчас переоденут?»
Я подавила желание клещом вцепиться в свою привычную одежду и нехотя продолжила переоблачение.
После чулок госпожа Бист подобрала мне пару удобных туфель на низком каблуке, ботинки с высокой шнуровкой и тёплые сапоги.
— Это только кажется, что до зимы далеко, — наставительно заметила она. — А на самом деле обернуться не успеешь, как уже кругом снег лежит.
И, чтобы придать словам больше вескости, вручила мне два плаща — один тонкий, серебристо-серый и второй тёплый, синий, с меховой опушкой. Также я получила два платья на смену — шерстяное тёмное и нежно-голубое, из тончайшего шёлка.
— Наденешь на посвящение, — безапелляционно сказала завхоз о последнем. — А к празднику Середины Зимы прикупишь что-нибудь новое.
— Где прикуплю? — удивилась я. — А главное, на какие деньги?
— Разве господин ректор не говорил? — в свою очередь удивилась завхоз. И слегка неуверенно продолжила: — Я думаю, тебе назначат стипендию, как тем студентам, которые проходят в Академию по отбору. У нас, конечно, полный пансион, но десятка серебром в месяц ещё никому не вредила.
— Десятка серебром — это много? И какому отбору? — у меня уже голова кругом шла, а новая информация всё наваливалась и наваливалась.
— Отбор для одарённых студентов, — госпожа Бист опять ответила только на последний вопрос, — которые потом учатся в Академии за счёт королевской казны.
Так вот что принц имел в виду, когда говорил «из милости»! Хорошенькая милость — победить в конкурсе, где участвует всё королевство.
«Наглец и сноб», — окончательно припечатала я Алека и понадеялась, что нам не придётся часто пересекаться.
— Ну вот, пожалуй, и всё. — Госпожа Бист сгрузила мне на руки плащи и платья, а сама ловко увязала в тючок из ночной сорочки ворох чулок и белья. Затем подхватила обувь и мои земные вещи и бодро сказала: — А теперь понесли это в твою комнату.
И мы понесли.