Но он ведь мне пока ничего не сделал, так? Я попыталась успокоить себя воспоминанием истории про Зою, Чёрную вдову, паук который. Это опасное создание никого не покусало. И даже стало всеобщей любимицей. Это та самая Зоя, которая оккупировала в моём городе единственный нормально работающий банкомат, плотно заплетя паутиной щель для выдачи денег.
Люди поначалу волновались, возмущались, писали учёным и гневные посты в интернете. Но убить «животину» никто не решался. Одни боялись, а вторым паучиху было жалко. В том, что это самка, не сомневался никто. Ибо: «Токмо баба может захватить деньговыдающую машину и с упорством конченой вражины больше месяца не сдавать позиций».
Раз в день к банкомату наведывался какой-нибудь «засланный казачок», удостоверялся в отличном самочувствии Зои, фотографировал её и отчитывался в городском сообществе в соцсетях. Так постепенно Чёрная вдова сделалась всеобщей любимицей. Пугающей, смертельно - опасной, но всё-таки.
Может быть, так бы она и жила до зимы припеваючи - сыта, любима и на куче бабла. Пока однажды к банкомату не подъехал грузовик. Брутальные молодчики, обряженные в спецовку в тон цветам символики банка, потоптались-потоптались возле аппарата, поворчали что-то про «тьму-таракань и деревенщин, не слезших с пальм и неспособных пользоваться чем-то сложнее палки-копалки». Да и демонтировали эту шайтан-машину.
Вместо банкомата они оставили на стене разъяснительную записку, де:
«В связи с тем, что аппаратом за два месяца никто не воспользовался, банк находит нерентабельным его содержание», - и далее по тексту в том же духе.
Зою молодчики то ли не заметили, то ли паучиха благоразумно успела спрятаться внутрь аппарата, но факт остаётся фактом - Зоя пропала. Город скорбел по ней неделю. На то место кто-то притащил свечи, цветы и расписал стену краской из баллончика: «Зоя, мы тебя не забудем! Ты в наших сердцах навсегда! Помним, любим, скорбим».
Когда возмущённый творящимся беспределом у входа в свой магазин владелец направил претензию в адрес банка, в город прибыл какой-то весьма солидный дядька. Посетив место происшествия, высокопоставленный господин с брезгливо сморщенной мойкой оглядел свечи-цветы-надпись и решил, что здесь имеет место быть беспросветная темнота в разумах провинциалов. А именно - языческое поклонение деньговыдающей машине.
Солидный дядька презрительно цыкнул: «Психи», залез в свою длинную, похожую на кишку, машину и укатил обратно в свою сияющую учёными умами даль. Такая вот история Зои, страшного паука, Чёрная вдова который.
А тут? Всего лишь орк. К тому же неядовитый. Наверное. Да, большой. Да, серо-зелёный. И что?
«В чём-то даже на моего первого мужа похож, Стасяна. Тот тоже всё железо тягал, чтобы мышцы буграми были. Здоровенный, как бык. А по сути - большой инфантильный ребёнок. Хотя чего ещё ждать от мужиков в городе, где на каждого из них приходится по семь - десять баб? И это если брать только тех, кому от восемнадцати до тридцати лет. Младше или старше статистика в расчёт не принимала. Они шли пачками вкупе, как в магазине, по акции», - подумала я и перестала бояться орка.
Я достала из-за пазухи последнюю плюшку, припрятанную от Илигана, и вложила её в ладонь неподвижного орка. Окончательно оборзев, похлопала его по плечу, мол, не бзди, клыкастенький, пока я рядом, никакие зомбаки тебе не страшны. Шарот удивлённо моргнул, посмотрел сначала на плюшку, потом опять на меня. Я улыбнулась ему, махнула рукой - давай бывай, и внаглую полезла на стог в сенник. На вершине просто рухнула навзничь, даже не пытаясь раздеться и закопаться. Всё, силы кончились. Можете хоть живьём жрать меня, даже мычать не буду. Я только прикрыла глаза и сразу провалилась в темноту, будто меня рубильником вырубили.
А потом мне стало так хорошо, что аж плохо. Ладно, вру. На самом деле я чувствовала себя препаршиво. Будто окончательно и безвозвратно пытаюсь отдать концы. Меня то поджаривало, то замораживало. И я в поисках тепла зарывалась в сено с головой. Чтобы тут же гусеницей вылезти обратно от удушающего зноя. Я металась в бреду и плыла по ледяной пустыне, чувствуя, как покрываются льдом внутренности. То сгорала в огне, охватывающем всё вокруг. Жар от огня потоком вливался в нос, рот и жидким пламенем сжигал лёгкие.
«Какое счастье, - раздумывала я, когда болезнь выпускала меня на мгновение из своей хватки, прежде чем снова скрутить ещё сильнее. - Сейчас я умру. И, надеюсь, теперь уже никто не выдернет меня из Межпространства. А если выдернет, я лично ему рога посшибаю, недоучка фигов. Какого лешего?! Может быть, мне там было хорошо, а он… А-а, ладно, не помню, как там. Но, думаю, место, где не нужно бежать на работу в трёхсменку, по определению не может быть плохим. Нужно чуть-чуть потерпеть, а потом придут беленькие кудрявенькие ангелочки и унесут… А куда унесут?.. Ой, да без разницы. Куда следует, туда и унесут».