Мне было очень страшно, но даже страх не помешал мне насладиться красотой этой спальни греха.
Комната уступала размерами гостиной, но интерьер был выполнен в том же стиле. Самым главным атрибутом выступала огромных размеров кровать — она стояла на возвышении и была выполнена из очень красивого полированного дерева. Над кроватью распустился пышный балдахин из тяжёлой блестящей ткани тёмно-красного цвета, расшитый золотой нитью.
А в центре спальни с гордостью красовался выложенный разноцветным камнем, очаг, в котором сейчас не гудел огонь, и не трещали весело дрова.
Эльфийки распустили мне волосы, расчесали, а потом, снова как куклу, подхватив под локотки, дотащили меня до кровати.
Мне пришлось забраться под одеяло и вытянуться на прохладных простынях.
Матрас был очень мягким, словно перина, а подушки так и молили заснуть на них.
Меня укрыли одеялом, подоткнув его так, что получился кокон.
— Будь покорной, эа, — посоветовала мне одна эльфийка.
— Будь ласковой, — сказала другая.
— Молчи и просто выполняй желания и приказы Повелителя, — снова дала совет первая эльфийка.
— Ты должна лежать неподвижно и ждать, когда Повелитель придёт, — «обрадовала» меня вторая.
— А если не придёт? — спросила у них.
Пожелания лежать в кровати без движений и тупо ждать мужчину, хоть он и Повелитель эльфов, как-то меня не вдохновляли и радости не прибавляли.
— Придёт, эа. Просто лежи и жди.
«Ага, разбежалась».
Эльфийки задёрнули балдахин. Сразу стало темно — абсолютно ничего не видно.
Я прислушалась.
Кажется, они убрались отсюда.
Ну, наконец-то.
Я какое — то время полежала на кровати, прислушиваясь к тишине комнаты и слыша только, как колотится моё испуганное сердце.
Выждав примерно минут двадцать, я выбралась из плена душного одеяла. Потом распахнула тяжёлую ткань балдахина, впуская свет и воздух, и почти бегом, направилась в ванную.
Достала из сундука свой наряд.
Надела трусы, потом лиф. Пыхтя и ругаясь, кое-как справилась с юбкой, а точнее, со сложным замком на ней.
Обматывать ноги теми золотыми лентами не стала. Всё равно ведь босиком, что с ними, что без них.
Привычным движением рук свернула волосы в жгут и собрала их в тугую гульку на макушке.
Вздохнула и пошла, исследовать покои для утех Повелителя.
Глава 5
Териас
Отбор наложниц завершился.
Из тридцати прекрасных дев-эа, я отобрал для своих утех лишь десять из них. Три девушки не смогли увлечь меня своими природными данными, ни красотой, которой они не могли порадовать мой взор, ни талантами и я решил их судьбу — женские бои.
Остальных девушек раздадут самым лучшим воинам.
В сопровождении своей немногочисленной свиты — горбуна Дариэля, уродливого лицом и телом, но умного, проницательного и самого верного мне эльфа, я направлялся в свои покои, чтобы переодеться и немного расслабиться.
— Хороший выбор фаворитки, мой Повелитель, — произнёс Дариэль. Единственный эльф, который имеет право высказывать своё мнение, не спрашивая моего на то разрешения.
На вид неуклюжий и смешной, Дариэль был моим телохранителем, смертоносным убийцей и не знающим ни жалости, ни сострадания. Дариэль знал мои секреты, мои тайные желания и прихоти, выполнял любой мой каприз и приказ. Надёжный слуга и преданный раб, мой верный товарищ и лучший друг, и мой брат-бастард — проклятый моей покойной матерью. Покойная Повелительница-Мать не простила моего отца и его измену. Обладая сильнейшим даром проклятийницы, она знала, как испортить жизнь его любовницы, новорождённого эльфа и самого Повелителя…
Вспомнил вдруг слова матери, когда я был ещё совсем юнцом.
«Териас, у тебя может быть много наложниц-эа и даже наложниц-эльфиек, но когда ты встретишь свою женщину, ту единственную и полюбишь её навек — никогда не лги ей, не обижай, детей от другой не зачинай. Справляй свои прихоти только с эа… Любимая женщина от начала и до края, будет всегда с тобой, надёжной и верной опорой. Не будет она тебя ни за что винить, с колен всегда поднимет и просто будет тебя любить, если… Если ты её не заменишь… другой женщиной, и не предашь её другой любовью… А если вдруг предашь, как твой проклятый отец, знай, Териас, сердце и душу холодом сковывает так, что жизни, кажется, больше нет. Боль предательства терзает, словно в спину вонзают тупой и отравленный кинжал… Всё хорошее и прекрасное угасает, превращаясь в чёрную и вонючую гниль… Териас, ты остался для меня единственной радостью в этом мрачном мире. Я каждый новый день молю Пресвятую Праматерь, чтобы ты, встретив свою женщину, никогда её не разлюбил и не предал, ибо гнев женщины, познавшей предательство, может уничтожить тебя и всю Династию…»