– Мам, зачем девочку пугаешь? Ей же столько не съесть.
– Не съест, с собой заберёт. Судя по твоему лицу, она это заслужила.
– Более чем.
– Я забыла, сколько должно быть, чтобы ты пошла у матери ребёнка отбирать?
– Сто сорок.
– А лучший результат?
– Двести двадцать шесть.
– У кого?
– У младшей Кэр. У моей – двести двадцать.
– А у Линки?
– У обеих по сто шестьдесят. Не зря они такие одинаковые.
– У Розы?
– Сто семьдесят, это притом, что она читать тогда ещё не умела.
– Это так важно?
– Не очень. Но повлиять может. Тебе чьи ещё результаты нужны? Может, я лучше список тебе пришлю.
– Не, ещё одного хватит. Рэндэрдовский подарочек. Ты так на него тогда ругалась!
– Эрия? А что не ругаться было? Еле успел девочку спасти, у кого сто девяносто восемь оказалось. Это такой чудненький ум будет!
– По этой книжечке только у детей ум можно проверять?
– Да. Лучше всего у только начинающих учиться читать и писать.
– Только у девочек?
– Мальчиков здесь не будет!
– Я просто спросила.
– Без разницы. Ягран маленький совсем, но читать и писать умеет. Подурачилась с ним – сто семьдесят. Не умел бы – на десять, а то и двадцать меньше.
– Что же ты из-за книжечки так с учёными мужами разодралась. Чуть до поножовщины не дошло.
– Лучше бы дошло. Дурь такого размера только клинком и выбьешь. Врача, литейщика, химика – ещё готовы во мне видеть. Но тут… Если они даже понять не могут, ребёнок – не маленький взрослый, у него ум по другому устроен, то о чём ещё с ними говорить. Кому я кровь тогда чуть не пустила.
– Почти всем.
– Ну, значит первый, вообще утверждал, что дети благородных от рождения умнее детей купцов, дети тех, в свою очередь – детей крестьян. Бесполезно, – наливает себе очередной стаканчик.
Только через несколько лет стала понимать, о чём они говорили дальше. Младшая сидит со стаканом в руке. Смотрит на мать угрюмо. Та тоже себе налила, но не притронулась. Я сижу, сласти трескаю, помню, как мне хорошо было. Спустя годы поняла, насколько же им было не до веселья.
– Я, впервые за сто лет по-настоящему объединила страну. И это надо удержать любой ценой.
– Крепости срыты, войска разбиты, единое законодательство скоро введём, монету и так чеканили одну и ту же, даром что с разными мордами. Что ещё?
– Север и Юг примирить по-настоящему. Склеить разбитое. Иначе через сто лет козы всяких Храатов травку на руинах наших городов будут щипать.
– Ну, так Храатом Мировым, или как там ещё себя этот сын свинячий кличет давно пора заняться. Кстати, их козы вряд ли травку щипать будут. Даже через сто лет.
– Почему?
– Они коз почти не держат. У них овцы больше. На Линии их даже зовут овце…
– Я не хуже тебя знаю, как их зовут. Ребёнка раньше времени таким словам не учи. А то собралась благородных растить.
– Ха! А то благородные девочки не ругаются. Вот я, например, так выразиться смогу.
– К баранам нашим вернёмся. Насчёт храатства ты права. Им стоит заняться. В самое ближайшее время. Только ведь дело не только в нём. Разбить их мало. Те земли надо присоединить. Не просто присоединить, а сделать частью империи, иначе через полвека появится новый Храат.
– Не появится. Не хуже тебя знаю, кого там надо пускать в расход в первую очередь. Всё это жречество, всю эту церковь резать буду так, все слухи обо мне детской сказочкой казаться будут.
– Только для этого надо, чтобы Юг хотя бы не ударил в спину.
– Не ударит.
– При мне – нет. И не спорь. Я южан била, когда никого из вас ещё не было. Это моим именем там пугают детей. И одновременно, говорят им же "вот помрёт старя змея, и мы уж змеёнышам покажем!" Из южан и сейчас союзнички ещё те. С чего, по-твоему, наместник помощи у подразделения Армии Север запросил?
– Ты имеешь в виду рейд, закончившийся появлением этой сластёны?
– Да.
– Линку заняться было нечем. Линк воин и охотник. Ему лишь бы в атаки ходить, или по лесам кого ловить. Против кого или во имя чего – неважно, ему действие само-по-себе интересно. Попросили, может, и поднесли чего, он и занялся.
– Верно. Отчасти. У наместника есть свои части. Знаешь, почему их не послал? Он своих людей бережёт. Пусть одни его враги, то есть мы, убивают других его врагов – "резаков". Результат – и разбойников нет, и у него все люди целы. Красота!
Не забывай, моя мать когда-то считала, случись что, спесь с южан она очень легко собьёт. Голов, и правда, посносила много. Только оставшиеся стали злее. Результат известен. Возможно, южане причастны и к её гибели.
– Кто тот бунт подстроил мы не узнаем. Ты же, в зависимости от ситуации, заостряешь внимание то на одной, то на другой версии.
– Пусть так. Южан можно сделать союзниками чем-нибудь вроде крупного похода.
– Так в чём дело? Зимой соберёмся, весной и двинем на Храатов. И южане пойдут, как миленькие. Хотя бы за добычей. Ибо у Храатов с недавних пор стало появляться золотишко собственной добычи.
– Не пойдут. Этот поход, независимо от результата, меня убьёт.
– Ты же совершенно здорова! Как врач говорю.
– Не допускаешь, есть области медицины, тебе неизвестные.
– Так сиди тут. Войска за Линию поведу я. Думаешь, не справлюсь?
– За тобой не пойдут. За мной южане двинуться хотя бы из страха. Но не за тобой. И хорошо, если после моей смерти просто уйдут домой, а то могут и попытаться совместно с хратами, решить наконец, проблему армии Север.
– Что ты предлагаешь?
– Десять лет. Мне нужно десять лет без войн. Столько всего надо доделать, а то и с нуля начать. Юг битый, пока я жива, они не дёрнутся. Ну а потом… Потом я сама поведу вас в поход. И пускай Чёрная Змея умрёт во время атаки. Десять лет. И мы будем настолько сильны, что сможем воевать и с югом, и с храатами одновременно.
– Южане за эти годы усилятся.
– Пускай. Нас с тобой у них нет.
– Храаты тоже.
– Не-а, они как бы слабее не стали. Их Великий велик больше по названию, чем по реальной власти. Среди других хратов полно недовольных. Притом не им, а друг другом. Некоторое количество золота вполне может надоумить одного сходить в поход на другого. Их свары надо всемерно поддерживать. Пусть режут друг друга, лишь бы не лезли на линию. Десять лет – и мы их за год снесём.
Не было и Великой Змеи десяти лет. Они ещё не прошли. Как мало я тогда знала! Север, Юг, храаты. Только спустя годы поняла – присутствовала при разговоре, что и сейчас определяет историю мира. И мою жизнь в том числе.
Тогда я не поняла, Чёрная Змея сказала дочери, что обречена и медленно умирает. Связь выстроилась только годы спустя, уже после её смерти.
О смерти не задумывалась, как и большинство детей. Забыла, что видела. Кошмары, мучавшие первое время, ко встрече с Чёрной Змеёй уже прошли и больше никогда не возвращались.
Отдали всё, что осталось на блюде вместе с ним самим. Слуга ко мне в комнату отнёс. Потом Роза пришла. Смотрит просто завороженно. Тоже столько за раз не видела, хотя там и стало на четверть меньше от первоначального. Почему-то шепотом спрашивает.
– Осень, а можно попробовать, – сказала какое-то мудрёное слово, я даже не поняла.
– Что попробовать?
Она повторила, я опять не поняла, но сказала.
– Можно, только ты мне объясни, что как тут называется. Всё такое вкусное, а как называется, не знаю.
Стала она рассказывать. Вблизи замковых кухонь с рождения, так что, всё знает.
Сестрички Динни и Кэрри пришли. Я тогда думала, они двойняшки. Тоже сладкое любят. Только расселись – влетает третья Дина. Она почти всегда бегом перемещается.
Бросает Динни и Кэрри.
– Привет, сестрёнки, – и сразу ко мне, – О чём тебя моя мама спрашивала?
– Проверяла мои знания.
– Проверять это она любит. А ещё что? Вы же долго сидели.