— Госпожа, спросить можно?
Киваю.
— Вы ведь сюда войной идёте?
— Ну да.
— И много вас идёт?
— Все, сколько нас за Линией живёт. Про Рыжую Ведьму знаешь. Нас её внучка ведёт.
— Господин так и говорил, «на нас войско женщин идёт. Объясним им, каковы настоящие мужчины!»
— После того, что ты мне сказала, я очень сильно сомневаюсь, был ли твой прежний хозяин настоящим мужчиной, да и вообще был ли человеком. У нас за сделанное с тобой, ему сперва отрубили бы хрен, а потом голову… Нет, вру, голову за убийство рубят, а за это — в дерьме бы утопили. Тех, кто тебя продавал, тоже бы на голову укоротили. И думаю, скоро так и сделаем.
Смотрит во все пребольшущие глаза. Кажется, мир её рушится. Угу, и чем скорее, тем лучше.
— Правда, Госпожа?
— Сама подумай. Кто-то болтал о войске женщин. Однако, это мы у стен его столицы, а не он у нашей. Сбежал, как трус, велев рыбок да птичек перебить. Не так? Отвечай!
Молчит. Опять слёзы на глазах.
— Не ныть! Я солдат, слёз вытирать не умею.
— Простите. Нам при них нельзя было плакать. Всегда весёлыми должны были быть. Плакали, когда их не было. Вы девушка, вот и не удержалась. Он никого не отпускал. Говорили, другие господа разонравившихся дарят более младшим господам. Очень редко даже женятся. Он же не делал так никогда. Кто надоедала… Они исчезали. Шептались — тут больше трёх лет не прожил никто.
«Олений парк, мать твою растак, генерал, олений парк!»
— Мы его убить пришли. Сегодня причин стало больше.
— Правда?
— Да. Надоела уже!
Дёргается, как от удара.
— Что опять?
— Ничего, госпожа. Мы… Я боялась, когда так говорили. Потом… Могли наказать. Могла и вовсе пропасть.
— А я за двое суток спала три часа. И чувствую, с тобой, и сегодня не высплюсь.
— Вы меня захотели?
Показываю ей кулак.
— Я только сказала, что и сегодня не высплюсь.
— Я могу… Учили делать так, чтобы человек просто быстрее засыпал.
— Нет уж, обойдусь. Раз свободна, то просто напьюсь. Книг тут, кроме этой нет?
— Наверху были. С картинками. Как люди друг с другом, по всякому, даже с животными. Отвести вас туда?
— Нет уж, пусть солдатики над ними ржут. Я вина лучше выпью. Его тут много, может, засну.
Доносится какой-то шум. Это ещё что? Солдаты уяснили, это крыло Госпожа мне отдала. И что отсюда выносить, только мне решать.
— Да где она? — гремит голос Динки.
— Тут!
Вваливается в сопровождении обеих Линки. Все три в доспехах, но без шлемов. Динка в алых, Динни в золотых, Кэрри — серебряных. У Кэрри на голове свежая повязка. В бою, или пьяной с коня свалилась?
— Здорово, сестрица!
У Анид глаза квадратные, но шепчет вполне человеческим голосом.
— Так значит, это правда? Вы все женщины!
Плюхается в свободное кресло.
— Ма говорила, ты любовницу храата поймала. Глянуть охота. Это она что ль?
Дина переглядывается с сёстрами. Потом смотрит на меня. Хлопает себя по лбу.
— Ах да, это кобель её брехал, что на него армия женщин идёт. Вот и добрешется скоро. А подстилка уши развесила.
— Не называй её так.
— Да? А как? И если она не подстилка, то кто?
— Разницу между жёнами, любовницами, наложницами, девочками из цветочных и рабынями для удовольствий объяснить?
— Сама знаю. Она кто?
— Была рабыней.
— А теперь?
— Знака не видишь?
Хмыкает.
— Быстро карьеру сделала. Она по-нашему говорит хоть?
— Да, госпожа.
— Звать как?
— Анид Ерт, госпожа.
— Странное какое-то. Откуда?
— Я сегодня придумала.
— Понятно… Над ма пошутить охота… Значит, она совсем не местная дама?
— Нет.
— Тогда, ей повезло. А Кэр грозилась, как подналовим, сначала их всех солдатам раздать поиграться, потом обрить, в мешковину обрядить и отправить самые грязные нужники чистить да камни с полей таскать.
— Ей не дадут так сделать.
— Сама знаю, но хоть помечтать казначею можно?
— Это плохие мечты.
— А у неё после, — проводит рукой по глазам, — вообще хороших мыслей к врагам не бывает.
— Местные женщины ей ничего не сделали.
— Ха-ха! Они здесь просто живут и рожают тех, кто убивает наших солдат. Сыночка её любимого на днях ранили. Да не боись, легко. Ей, — кивает в сторону Кэрри и то больше досталось.
Кэрри садиться на кровать.
— Мягко. Как дома. Как хотите, а я спать буду.
— Ты тоже не выспалась?
— Да. Динни, броню снять помоги.