— Это точно! Осквернили по-полной! Кровь в стенах пролили. Священников убили. Коней да псов в храм привели. Пару свиней ещё хорошо было бы. Могилы разграбили, мощи повыкидывали и сожжём скоро. Да я ещё тут сижу! Если кто не знает, этих саркофагов женщине, особенно, не рожавшей, вообще касаться запрещено. Так! Дина, Осень, присаживайтесь!
Снова ухмыляется.
— Для полноты картины осквернения. Жаль, в углу никто не наклал. Кстати, ты говорил, вроде, самые чтимые святыни в склепе хранятся? Туда ещё не лазили?
— Только проверили, не прячется ли там кто.
— И как?
— Вон те две головы сверху.
— Полезли! Где там вход?
— Туда только представители нескольких знатнейших родов храатства могли спускаться.
— Да? Ну, так это же мы теперь.
В склепе ничего необычного. Ниши в стенах, да саркофаги. На некоторых сосуды какие-то стоят. Два безголовых тела лежат. Один воином был, другого просто убили.
— Ты глянь, гроб золотой! Или позолоченный?
— Судя по тому, во сколько он обошёлся, золото.
— Отлично! Монет начеканим. Да и покойничек, небось, не в мешковине.
— Вон в том горшке его сердце набальзамированное. Это же величайший столп веры, чуть ли не наместник бога на земле.
— Стекло, кстати, нашей работы. А уж украшения… Интересно, у нас ювелир ученику за такую работу ухи бы надрал, или вовсе выгнал?
Резко взмахнув материнским шестопёром, сшибает сосуд на пол. Нагнувшись, высматривает среди осколков какой-то буроватый комок. С ухмылкой расплющивает его сапогом и растирает.
— Как в дерьмо наступила!
— Говорят, мощи нетленные там внутри лежат… Серебро, прям скажем, так себе. Зато, много… Для монет пойдёт?
— Низший сорт. Нужна очистка. Или оптом весь кусок сбыть ювелирам — сгодится для дешевых украшений да ученических поделок.
— Тесак сапёрный есть у кого?
Поддевает крышку. Двое солдат помогают спихнуть. Ну и грохот.
— Замотан, как заразный мертвец.
Надев маску, госпожа склоняется… Кажется, местные называют это хранилище для тухлых костей, ракой.
Подцепив кинжалом, вытаскивает усыпанную камнями свастику на массивной золотой цепи. Рэндэрдовское словечко прижилось, да и сам он эти знаки уничтожает везде, где может дотянуться. Динни говорила — надела поверх брони — генерал отобрал. Сказал «зайдёшь потом — дам любое нормальное украшение взамен». Линки хотела обидится, но генерал таким тоном выдал — не захочешь — поверишь: «Тебе ещё повезло, отец бы дал тебе по шее, а тётя могла и просто убить».
— Хм. Неплохое золотишко. Да и камушки не самое дерьмо. Прокипятить и посчитать.
Один из офицеров казначея забирает украшение. Замечаю, руки в перчатках.
— Что там ещё?
На пол летит расшитая золотом шапка. Потом Госпожа подцепляет кинжалом коричневый череп с белым лбом.
— Надо же! Стухло! А говорили, нетленное то, нетленное сё.
— Разрешите обратиться?
— Давай!
— Лоб почему белый?
— Обслюнявили. Сам же крышку ронял. Дырку там видел?
Кивок в ответ.
— Ну вот, через неё и прикладывались. Кто губами, кто местом больным.
Меня аж передёрнуло. Я тут с таким болячками уже людей навидалась. А они после друг друга этой мерзости касались.
— Кстати. Пленных с явными повреждениями лица собрать отдельно.
— Сложно это будет, — командир четвёртой колонны, — тут пока их от лишних вещей избавляли, многим повреждений по головам, особенно по губам да зубам, нанесли. Так что рожи теперь у многих весьма разноцветные. И не понять, что откуда.
— Тогда, иди и передай мой приказ всем колоннам — убить и сжечь всех пленных, да и просто жителей с явными признаками каких-либо заболеваний. Особо подчеркни — убивать только больных. Раненные ещё пригодятся. Да, ещё пошли кого-нибудь, над входом сюда три иконы установлены — пусть выломают и сожгут. Они же чудотворные, и самые обслюнявленные. А в городе и так заразы хватает.
Ещё раз на череп глянула. Швырнув на пол с хрустом давит сапогом. Ещё и растирает.
— Обычная протухшая кость. Вторую половину сбрасывайте.
Роется. Летят обрывки тканей и части скелета. Все кости в очень плохой сохранности. Некоторые слиплись с кусками одежды.
Проходится, намеренно давя крупные кости.
— Кто-то грозился Кэрдин живьём сжечь. Последний раз — уже с моей матерью вместе. Кому-то в ответ было обещано, что от него и праха не останется. Собрать эти отбросы и сжечь. Прямо здесь. На дрова — вон эти врата золочёные пойдут. У кого топоры есть? Приступайте. А я дальше смотреть пойду.