— Что хочешь сказать?
— Если они все такие из себя борцы за веру, то посеребрённое оружие против демонов и так может быть.
— Может быть. Но я задницей чую — они на одного определённого демона охотились. Ну точно! — поднимает посеребрённый обломок клинка. Рукоять украшена косыми крестами, или, как их называет тот же генерал Рэндэрд, свастиками.
— Я и перерубила. И клинок. И хозяина. Вон валяется.
Неопределённо машет рукой. Разрубленных на две и более частей вокруг предостаточно. Судя по ранам, кто-то очень лихо орудовал тут волнистыми мечами. У кавалеристов почти ни у кого таких нет.
— Вон ещё один.
— Смотри, тоже несут.
Переглядываемся.
— Какая сука! — с яростью выдаёт Динка.
— Жаль, всех побили.
— Может, Линк возьмёт кого.
— Те, трое, что в начале взяли.
— Дай я тебя поцелую, умничка. Живодёр, где ты там!
Так и лежат у стенки связанные. Куда им ещё деваться. Кажется, за время боя из животов у них вышло всё. Живодёр идёт за нами, вертя в пальцах нож чуть побольше сапожного шила. Видя его пленные стараются отползти. Хорошо запомнили. Он может заставить человека умирать очень долго и очень мучительно. Нам он хвастался, точно знает сколько в человеке костей, и каждую из них может сломать самым болезненным из возможных способов. Если он так хвастается, интересно, как угрожает? Я бы такого человека приближать к себе не стала, но Динка это Динка.
— Привет, засранцы! Поболтаем?
Живодёр присаживается возле крайнего слева, не прекращая ножом играть.
— Кто приказал ехать сюда?
— Сотник.
— Ответ неверный.
— А-а-а! — Живодёр ему палец сломал.
— Спрашиваю ещё раз.
— Глава церковного округа. После утренней молитвы. Сказал, что господь избрал нас для уничтожения демонического отродья. Нам велели седлать коней, а он остался со старшими братьями.
— Как этого главу звать?
— Брат Андор.
— Слыхала… Рэдд ма подсказал, какого-то разбойника наказали, отрубив ему одну руку, одно руку, одно яйцо и выколов один глаз. Ма понравилось, сказала, что этому Андору так и сделает, только ещё одну ногу отрубит, а яйца вырвет оба, притом лично. Святому человек они ни к чему. И он так поживёт, прежде чем ему голову пилой отпилят, — замечаю, Живодёр слушает очень внимательно. Не сомневаюсь, предложенное он скоро на ком-нибудь попробует. Он из тех людей, кому просто нравится убивать. Как, к сожалению, и Динке.
— Что именно он натворил
— О-о-о! Много чего. Из особо интересного — он себя крупным знатоком медицины возомнил. Трактаты всякие пописывал. В одном ма прочла… Угадай, что он призывает отрезать новорождённым девочкам? Подсказываю, у мужчин этого нет.
— Больной ублюдок.
— По мнению ма, за одно это казнить следует медленно и мучительно. Тот, кто дурацкие книжки пишет в десятки раз опаснее тех, кто их читает. Кстати… Эй, засранцы, из вас кто читать умеет?
Головами мотают, Живодёр уже другой нож в пальцах вертит. Динка, ухмыляясь на него смотрит.
— Ответ верный. Зачем мясо мечей грамоте учить? В немом благоговении святым отцам внимать должны. Вдруг научившиеся читать поймут, что за хрень в святых книгах написана?
— Смотри-ка, чьё знамя! — Динка часто-часто и глупо-глупо моргает, совершенно по-дурацки ухмыляясь при этом.
Достала уже своими шуточками! Несколько часов назад чуть не умерли, притом, во многом из-за неё и дурной привычки слишком вольно понимать приказы.
Хотя, она права, знамени Яграна тут быть не должно.
— И он сюда направляется. Как раз с той стороны такие виды! — совсем уж откровенно мурлыкает. Придавить иногда хочется. Другое дело, она сама кого хочешь придавит, или скорее, на кусочки порежет.
Как раз та стена. И все, кто под ней.
— Иди, встречай, на тебе кровь, кстати.
— Где
— Везде, вообще-то. Жаль, шлем сняла, там даже на усах было. Будто пила.
Так и стою. Что-то не так. Стенку разобрали, пушку откатили. И все куда-то делись.
Так, а со мной-то что не так? Клинки в ножнах, пистолеты вот только не заряжены.
Влетает. Хм. Сегодня, он похоже, в бою всё-таки побывал. Шлем даже снять успел. Обводит взглядом двор. Меня словно не заметил. К сестре приехал, так и думала. Она на воротами прямо за его спиной стоит и рожи корчит.
Снова на меня посмотрел. Лицом изменился. Как слетело оттуда всё его матерью наведённое. Не к сестре он мчался, не к сестре.
Бежит ко мне. Подхватывает на руки.
Какого! У меня же сплошной синяк по всему телу.
— Ты плачешь?
Угу. Реву. Слёзы от боли во всех местах выступили. И если он меня поставит, я тогда точно упаду.