— Точно нет никого из грамотных юристов, кто мог бы мне помочь?
— Можно выписать юриста из Арборики (столица Арбореи). Но это долго. Да и не факт, что он доедет. С юристами, выступающими против господина Мутато, вечно случаются всякие неприятности, знаете ли.
— Требование на дезавуацию сделок вы мне тоже не напишете?
— Требование напишу. И завизирую в нотариальной палате. Пятьдесят серебрушек. Но быть вашим судебным поверенным, повторяю не смогу.
— Ладно. Пишите требование. Сегодня успеете?
— Да я все зарегистрирую сегодняшним числом. Разрешите откланяться?
— Идите. Копию отчета вам отдаст сестра Кассандра. И деньги тоже.
Он двинулся к выходу. Потом остановился. Развернулся ко мне и махнул рукой, как бы на что-то решаясь:
— Есть один человек, патриций, который не побоится взяться за дело, и ненавидит Мутато всей душой. — сказал он, понизив голос. — Хоть он уже и не член коллегии, Юстас один из самых пронырливых и сметливых юристов, которых я знаю. Он скорее такой фокусник от юриспруденции, чем почтенный стряпчий. Возможно, он и изобретет что-нибудь… необычное. Но… не исключено, что вы сами не захотите иметь с ним дела.
— Почему же?
— Он пьет по черному. И еще он… хамоват.
— Как его найти?
— Я сейчас запишу его адрес и как его зовут. Но, господин Доримед, я вам ничего не говорил.
— О чем речь, почтенный. О чем речь.
Глава 7. Храни честь смолоду, а меч у кровати
В которой я наконец узнаю, сколько у меня денег, безобразная драка заканчивается моей победой по очкам, я вижу голубую луну, тренировка завершается унизительной лекцией о моем несовершенстве, и я беседую с юристом-алкоголиком
Посетивший меня старичок был консулом городской коллегии адвокатов. Его мнение, по сути — мнение коллегии. Обращаться к другим городским стряпчим или поверенным было бесполезно. Распрощавшись с ним, я дал центуриону поручение привести мне завтра таинственного Юстаса, в пригодном для беседы состоянии, и собирался завалиться спать, как ко мне явилась Кассандра.
— Я подбила твои финансы на первое время. У тебя тысяча двенадцать феррумов. Шестьсот пятьдесят две серебрушки. И девяносто семь медных монет. Это с учетом пятидесяти серебрушек, заплаченных стряпчему. Кстати, он посоветовал заморозить вообще все текущие сделки с Мутато. В том числе постоянные. На поставки. Я дала добро.
— Спасибо. Я, как ты понимаешь, не разбираюсь в ценах, и не очень понимаю много это или мало.
— За гостиницу ты платишь феррум в день, когда останавливаешься в ней. Это очень дорого. И серебрушку в день просто за то, что комнаты остаются за тобой. Хороший, грамотный раб стоит от феррума. Просто сильный и здоровый, для подсобных работ от десятка серебрушек. Корова от пятнадцати. Твой боевой экус от сотни феррумов. Один такой гладий, как у тебя от десяти феррумов. Овощи на рынке стоят десять медяков за фунт. Доход с твоего личного домена, согласно договору оценивается в восемь тысяч феррумов за сезон. Наверняка сумма занижена.
Понятно. В серебрушке сто меди. В ферруме тысяча серебрушек. Один феррум, это аналог пятидесяти — восьмидесяти тысяч рублей, из нашего мира, примерно.
— Сегодня я гадала. Просила Богиню подать знак.
— Я заметил. А обязательно такую грязь разводить при гадании? Может быть, можно там на кофейной гуще гадать, или по полету птиц, я слышал.
— Я обучена только гаруспициям. Тебе грозит опасность.
— Это я тоже заметил. Меня сегодня убить пытались. Чтобы понять, что мне грозит опасность, вовсе не обязательно было зверски расчленять несчастную птичку.
— Ты глуп. И богохульствуешь. Результаты гадания — знак Богини. Жалкие голоногие, пытавшиеся тебя убить, — это прошлое. А опасность — будущее. Черный человек желает твоей смерти. Прикажи дежурить в своей комнате, кому-нибудь из боевых рабов, посменно.
— Спать в одной комнате с мужиком? Может мне их еще и к себе в кровать уложить?
Кассандра молча встала и вышла из комнаты.
Я же завалился спать, даже не подумав начать вечернюю тренировку, как собирался.
***
Проснулся, словно от толчка. Открыл глаза. Комнату заливал фиолетовый, словно от обеззараживающих ламп свет. Прямо надо мной на потолке шевелились иссиня-черные тени. Грудь кололо, как будто в предвестии сердечного приступа. Похожее ощущение, только куда менее острое, у меня было днем, на вилле у Мутато. Я помниться принял его, за угрожающий взгляд в спину. Не знаю, что меня спасло. Интуиция, вместе с предупреждением Кассандры. Или же рефлексы Максимуса.