И замолчал.
Я без сил рухнула на кровать и свернулась калачиком, прижимая к груди медальон. Еще никогда я не чувствовала себя такой одинокой.
– Мама… – прошептала я, гладя его пальцем, – неужели я скоро тебя найду?
***
Иштван
– Я всё ещё считаю, что ты рехнулся, – мрачно сказал Рейнольд Альварес.
– Это твоё право, – сухо ответил я, – ты можешь думать всё, что хочешь. Но я пойду на всё, чтобы вытащить Василису откуда бы то ни было.
– Ты совершаешь ошибку, – отрезал Альварес, – шутка ли – добровольно оживить эту проклятую ведьму ради только пары вопросов!
Мы стояли в одной из самых глубоких подземных темниц Инквизиции. По моему приказу туда перенесли окаменевшую Фелицию Баттори и оставили здесь, под неусыпной охраной специально созданного отряда.
Туда вошли как лично отобранные мной инквизиторы, так и гвардейцы Альвареса. Он не меньше меня хотел быть в курсе всего, что творится вокруг этой ведьмы.
– Я не вижу иного выхода, – отрезал я, – у меня больше не осталось никаких зацепок, которые помогли бы мне как можно скорее отыскать Василису.
Альварес не ответил. Он просто буравил мрачным взглядом окаменевшую Фелицию.
Я коротко выдохнул. Пора!
– Если так опасаешься, можешь уйти, – предупредил его я. Ответом мне были только сверкнувшие яростью глаза Альвареса.
– Чтобы я испугался какой-то там ведьмы… – начал он, но я кивком попросил его помолчать, чтобы дать мне возможность сосредоточиться.
Альварес действительно замолчал, но продолжил буравить меня полным гнева взглядом.
Я растёр руки и одним движением очертил вокруг Фелиции круг. В него я вложил несколько охранных рун – чтобы не дать ей сбежать, если что-то вдруг пойдёт не так.
Затем я достал из-за пазухи склянку с подготовленным заранее зельем оживления. Его надо было использовать со строгим соблюдением количества капель, чтобы ненароком не оживить больше, чем хотелось бы.
Альварес прислонился к стене и скрестил руки, всем своим видом выражая крайнюю степень неодобрения.
Впрочем, мне было всё равно. Все мысли неотступно крутились вокруг Василисы. Где она? Я бы сейчас отдал всё ради того, чтобы хотя бы на пару секунд увидеться с ней и перекинуться несколькими словами.
Вот демоны! Неужели так и работает истинность? Толкает на необдуманные поступки? При том, что я так до сих пор и не мог принять того, что у Василисы проявилась моя метка!
Интересно, а не будь Василиса моей истинной, а обычной студенткой, как бы я поступил?..
Так, ладно.
Я одним махом скрутил крышку у склянки, занёс её над головой статуи. Альварес прошипел из угла какое-то проклятие, но я даже не стал вслушиваться.
На каменную макушку тягуче упала ярко-зелёная капля. Следом – ещё одна.
По голове Фелиции-статуи бодро принялась расползаться густая жидкость, от которой во все стороны брызнули трещины.
Я стиснул рукоять меча, висящего на поясе.
Вот сейчас…
Под аккомпанемент треска ломающегося камня, статуя открыла глаза.
Посмотрела на меня, перевела взгляд на Альвареса, и в них тут же вспыхнула ненависть.
– Вы, оба! – выдохнула она, оскалившись, как дикий зверь. Её голос проскрежетал, как давно не смазанные петли, – я…
Вновь раздался треск. Я скользнул глазами по статуе, и замер.
– Альварес, – коротко бросил я, – что-то не так!
Глава 17
Иштван
– Что? – вскинулся Рейнольд и подскочил ко мне. Встал рядом и с лязгом вытащил меч.
Я вскинул руки и встал в боевую стойку.
– Ведьма слишком быстро пришла в себя и заговорила, – процедил я, – так не должно быть!
Я не смотрел на Альвареса, но мигом почувствовал волну гнева, хлынувшую с его стороны.
– Вот мразь, – процедил он, – с чем это может быть связано?
– Сейчас не время и не место с этим разбираться, – покачал я головой, – надо сосредоточиться на самой Фелиции!